Управление инновациями в Советском Союзе
То есть, на 100 долл., вложенных в IBM приходится основных фондов на 23 долл., а в Microsoft чуть более одного доллара.[13] К 2000 году рыночная капитализация компании Microsoft составила невероятных размеров 500 млрд. долл. Для сравнения: в середине 1999 года рыночная капитализация металлургической отрасли, включая металлургические комбинаты, золотодобывающие шахты, предприятия по добыче медной руды и другие компании по добыче полезных ископаемых составила всего 320 млрд. долл. или 60% рыночной капитализации Microsoft.[14] Возможно, Microsoft и переоценен.
Но, рост сменился спадом только в 2000 году после массированного давления государства на эту компанию по антимонопольным мотивам.
В новых условиях снижение стоимости материальных активов в общей рыночной стоимости компаний просматривается как тенденция. По расчетам М.Блэр за 10 лет (с 1982 года) доля материальных активов в обрабатывающих и горнодобывающих компаниях США снизилась с 62,3% до 37,9%.[15]
В США количество рабочих мест в софтверных компаниях растет на 8-10 % в год. В 1996 году насчитывалось 600 тыс. программистов.
Сейчас их, возможно, уже 1 млн. чел. Для сравнения, в 1996 году в автомобилестроении США было занято 700 тыс. чел., в авиастроении 600 тыс. Темп прироста тиражируемых программ составляет 14%, что в 3 раза выше среднего роста экономики США.[16]
То есть, экономика становится как бы более интеллектуальной и менее материальной. Сегодня крупные компании индустриального типа уже не являются становым хребтом экономики ведущих стран.
В начале 70-х годов около 20 % ВНП США обеспечивали 500 компаний. В конце 90-х годов они производили всего несколько процентов, а их экспорт составлял 7%.
В тоже время 50% экспорта обеспечивали компании с численностью персонала 19 человек и менее.
Сейчас 15 из 20 самых богатых людей США являются предпринимателями, о компаниях которых еще 30 лет назад не было ничего известно. И что характерно эти компании главным образом представляют новую постиндустриальную экономику.
Рыночная капитализация нового сектора США составила 2,7 трлн. долл. В конце 90-х годов на этот приходилось около четверти капитализации фондового рынка США по сравнению с 10 % в 1990 году. Меняющаяся структура фондового рынка отражает тот факт, что на сектор информационных технологий приходится около 20% акционерного капитала США; 18% - Великобритании; 14% - Швеции; 11% - Германии и 8% - Японии.[17] Соответственно, экспорт от высоких технологий в процентах от промышленного экспорта составил: в США 44, Великобритании 41, Швеции 34, Германии 26 и Японии 38 процентов.[18]
В целом ряде случаев имущество, даже производственные мощности ничего не стоят. А иногда оказывается менее обременительным отказаться от собственности с доплатой покупателю, чем нести расходы по реструктуризации производства, совершенствованию сбытовой сети, социальным обязательствам.
Так, в частности, поступил германский автомобильный концерн BMW с английской компанией Rover.
За 6 лет (с 1984 по 2000) компания Rover принесла BMW убытки в размере 6 млрд. марок, которые полностью съедали рекордные прибыли других отделений концерна. В конечном счете, BMW продал Rover английскому консорциуму Fenix за символическую цену 10 фунтов стерлингов.
Более того, баварский концерн согласился выдать гарантии новому владельцу под кредит на реконструкцию в размере 500 млн. фунтов. Это ли не подарок При этом вряд ли кто-нибудь решится отнести BMW к числу альтруистических организаций.
Часто в голливудских боевиках заключительные схватки происходят на каких-то заброшенных предприятиях. Есть стены, крыша, стоит оборудование. По ходу фильма все разрушают, взрывают.
А почему бы и нет Ведь подобное предприятие может не представлять никакой реальной ценности. Оно может вообще ничего не стоить.
Вхождение России в мировую экономику остро поставит вопрос о состоятельности российских производственных мощностей, способности выпускать конкурентоспособную технику. Ю.Лебедев,[19] основываясь на своем опыте, утверждает, что даже самые лучшие российские заводы не тянут в серийном производстве на мировой уровень.[20] Это, собственно, признает и Ю.Лужков.[21] К сожалению, опыт автора саги также говорит о сложности освоения серийного производства даже относительно простых изделий.
Цена и качество изделий не являются приемлемыми.
Российские предприятия преимущественно демонстрируют полное нежелание и неготовность к внедрению инноваций. На этом фоне любые действия, направленные на выпуск новой продукции, могут быть представлены общественности как явления вселенского масштаба.
В качестве примера можно привести хорошо организованную PR-акцию, посвященную новому мотоциклу Урал. Хотя и понятно, что он еще вряд ли конкурент продукции Harley-Davidson, BMW и Honda.
То, что материально осязаемое имущество может ничего не стоить, а интеллектуальная собственность оцениваться в миллионы и миллиарды долларов до сих пор не могут понять некоторые российские капитаны промышленности, а также руководители ведомств и регионов.
Надо думать не о том, какова балансовая стоимость предприятия или сколько средств туда вложено, а о том, сколько можно с этого производства (бизнеса) получить. Вложенные средства могут быть как плюсом, если их привлечение экономически оправдано, так и минусом, если решение оказалось ошибочным, и в результате на владельце повис кредит, который надо возвращать.
Удачная идея может привести к созданию процветающего огромного предприятия, в котором казалось бы реальны только его рыночная стоимость. Например, известная компания Visa International является союзом банков и других финансовых организаций. При этом каждый участник имеет часть компании, а точнее портфелем держателей кредитных карточек, которую она же сама и создала. Но!
В системе Visa оплачиваются операции более чем на 300 млрд. долл. Оборот, заслуживающий уважение.
Примерно равный всему ВВП России.
Но это в так называемом цивилизованном мире. Есть возможность реализовать интересные идеи и в России.
Например, согласно экспертным оценкам, реализация программы Доверие к страхованию, позволит за год полтора увеличить объем страхового рынка России 2 раза. А это порядка 5 млрд. долл.
В дальнейшем еще больше.
Конечно, с таким же успехом под видом социально-экономической инновации может быть создана финансовая пирамида. Многие помнят МММ, Российский дом селенга и другие известные финансовые аферы, которые в известном смысле являются инновациями. Не надо закрывать глаза на то обстоятельство, что зачастую грань между созидательной инновацией и финансовой аферой оказывается весьма тонкой. Причем не надо думать, что такие инновации встречаются только в России.
Но это уже вопрос риска, о котором речь пойдет позже.
НАЛИЧНОСТЬ КРИТЕРИЙ ИСТИНЫ
(Перефразированная мудрость классиков)
Управление инновациями в Советском Союзе
В 1991 году прекратила существование страна, реально претендовавшая на роль сверхдержавы и реально бывшая таковой (хотя бы в военном отношении) 50 лет с 40-х годов ХХ века. Все эти годы в российском (и не только российском) обществе обсуждаются причины распада Советского Союза.
Посмотрим на это событие с точки зрения интересующей нас темы.
В новый XX Россия вступила с довольно развитой промышленностью. По объему промышленного производства наша страна занимала 5-е место в мире, вслед за США, Германией, Англией и Францией. При этом преимущество Франции перед России было обеспечено за счет развития некоторых отраслей легкой и пищевой промышленности.
Лейбл Сделано во Франции априори свидетельствовал о элегантности, шике. Поэтому целый ряд французских потребительских товаров можно было продавать по более высоким ценам.
То есть, в этом превосходстве Франции уже просматривалось будущее возрастание роли нематериальных активов, что стало нормой в наши дни.
По ряду важнейших индустриальных показателей Россия опережала Францию: по механовооруженности труда, производству металлургической, машиностроительной продукции, добыче полезных ископаемых и некоторым другим. Но в целом Россия была аграрно индустриальной страной, где сельское хозяйство давало продукции в 1,5 раза больше по сравнению с промышленностью (1913 год).
Да и многие удельные (на душу населения) показатели развития промышленности были значительно ниже, чем в других странах. В целом, по уровню экономического развития Россия отставала от стран лидеров. Первая Мировая и Гражданская войны, иностранная интервенция нанесли по экономике страны мощнейший удар.
В 1920 году объем промышленного производства составлял менее 13,2 % от уровня 1913 года.
Первым реальным действием Советской власти в области научно-технического прогресса был известный план электрофикации России (ГОЭЛРО), реализация которого должна была послужить важной социальной задаче: приобщить деревню к нуждам городского пролетариата, уничтожив пространство, разделяющее новый город от новой деревни.
В плане ГОЭЛРО были даны четкие ориентиры технической политики, разработана система мероприятий по его реализации. Фактически план ГОЭЛРО это научно-техническая программа, реализуемая государством.
Инструментом управления планом является программно-целевой метод, опыт использования которого (под другим названием) к тому времени в России имелся. Он, в частности, использовался во время Первой Мировой войны в деле обеспечения российской армии боеприпасами.
Ведь и тогда государство стремилось управлять производством.
Плановое управление развитием науки и техники в Советской России подкреплялось созданием таких учреждений как научно-технический отдел ВСНХ, Главнаука и т.п. Научно-техническая политика стала пониматься как совокупность прежде всего директивных мер по созданию и продвижению в народное хозяйство новой техники. В какой-то период программно-целевой метод был выдвинут в качестве очередной панацеи от неэффективности хозяйственного механизма.
В состав плана 11-ой пятилетки были включены 170 научно-технических программ.
Использование программно-целевого метода помогало создавать современные образцы военной техники, лидировать в космосе, некоторых других областях. Областях, безусловно, важных, потребляющих огромные ресурсы, но не ведущих к повышению уровня жизни населения. Темпы научно-технического прогресса стали замедляться, его влияние на экономику страны сокращаться.
К 1984 году стало ясно, что использование программно целевого метода с целевым финансированием из средств Госбюджета вело только к распылению средств и их неэффективному использованию. Спрос на ресурсы значительно превысил возможности плана.
К началу перестройки доля интенсивных, то есть инновационных, факторов в приросте национального дохода устойчиво находилась в пределах 25-10 %.[22] Советский Союз не выдержал конкуренции с ведущими странами Запада не столько идеологически, сколько экономически.
Все стороны деятельности, в том числе научно технической, жестко регламентировались. Все было разложено по полочкам, опутано различными ограничениями и регламентами. Например, для отраслевых научных организаций (которые часто именуют также НИИ и КБ) были установлены градации по оплате труда в зависимости от отраслевой принадлежности: оборонная отрасль или нет. Естественно, что уровень заработной платы в оборонке был выше.
И работа считалась более престижной.
Уровень оплаты труда сотрудников зависел также от установленной сверху численности. В более многочисленных организациях ставки оплаты труда были выше.
Руководитель всегда получал больше подчиненного. Поэтому наиболее полезных сотрудников выдвигали на руководящие должности, где они были вынуждены заниматься административными делами в ущерб творческой работе.
Особенно это было характерно для неостепененных, то есть сотрудников, не имеющих ученой степени.
Наличие ученой степени давало возможность получать более высокую зарплату, но сам процесс получения степени был излишне формализован. Далеко не каждый был готов тратить массу времени на сдачу экзаменов кандидатского минимума, некоторые из которых носили явно политизированный характер.
Например, все должны были сдавать экзамен по истории КПСС. Но наличие ученой степени давало возможность получения более высокой зарплаты. Поэтому научный фольклор фиксировал следующие мудрости: Ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан! и Два часа позора и всю жизнь кандидатские.
То есть, специальная надбавка за ученое звание, которая составляла в среднем где-то 80 процентов основного оклада.
Внутри этих организаций главным документом был фактически не план НИОКР (научно исследовательских и опытно конструкторских работ), а штатное расписание и смета затрат, привязанная к штатному расписанию. Каждый шаг был строго регламентирован, каждая копейка тщательно отслеживалась.
Для того чтобы списать сломанный стул ценой 10 рублей создавалась специальная комиссия. При этом останки стула нельзя было выбрасывать до тех пор, пока эта комиссия не удостоверилась, что стул под этим инвентарным номером действительно сломан, а не злостно похищен расхитителями социалистической собственности.
Вопрос о распределении копеечной премии решался на уровне структурного подразделения (отдела или лаборатории) его руководителем, секретарем так называемой цеховой партийной организации и профсоюзным организатором. Учитывалось все: от дежурства в добровольной народной дружине до числа ходок на плодоовощную базу и выездов в подшефный колхоз/совхоз.
Из-за трех рублей шли жесткие и принципиальные дискуссии. Выработанные предложения передавались на уровень организации, где тройка, а иногда, если секретарь комсомольской организации был достаточно самостоятельным, и умел настоять на своем, четверка или квартет окончательно определялись с размерами премий.
После этого профсоюзный комитет согласовывал принятое решение и руководитель организации подписывал приказ.
Бред какой-то, скажет читатель. Но все было так.
Слова из песни не выкинешь.
В тоже время нельзя отрицать очевидного Советский Союз занимал ведущее положение в фундаментальной науке. Результаты фундаментальных исследований в целом ряде случаев успешно применялись для решения оборонных задач и освоения космоса.
Присвоенная в 2000 году российскому физику Ж.Алферову Нобелевская премия за развитие полупроводниковых гетероструктур для оптоэлектроники и электроники высоких скоростей, то есть за исследования, благодаря которым появились современные быстрые структуры и лазерные диоды основы современных информационных технологий это успех еще советской науки. Как, впрочем, и масса успехов советской науки имеют свои корни в науке дореволюционной России.
Работать в высокой науке всегда было престижно. Про академических ученых, особенно ядерщиков, снимались фильмы. И зарплата в академических институтах была повыше.
И некоторые блага предоставлялись. Особенно высшему эшелону работников академической науки.
Но в целом, в СССР не удалось, несмотря на отдельные попытки, создать эффективный инновационно ориентированный механизм хозяйствования, адаптированный к внедрению инноваций, оказывающих позитивное влияние на экономику страны, обеспечивающих реальный рост производительности труда и благосостояния ее граждан.
Рассмотрим это на примере внедрения электроники, основы новой, постиндустриальной экономики.
В 1939 году в США был создан первый в мире макет процессора. В мае 1942 года начала действовать первая в мире вычислительная машина.
В 1943 1946 годах была создана машина ЭНИАК, в которой впервые была реализована структура, предложенная Дж. фон Нейманом и реально положившая начало программированию, кибернетике и информатике.
В СССР работы по созданию вычислительной машины начались с небольшим отставанием. Они проводились в киевском Институте электротехники Академии наук и были прерваны в связи с войной. В 1951 году в Киеве заработала первая в континентальной Европе вычислительная машина МЭСМ.
Затем была создана БЭСМ.
В то время было принято, чтобы важные для страны работы проводились одновременно в нескольких местах, поэтому в 1952 году появились машины М-1 и М-2, в 1953 году ЭВМ Стрела, в 1954 году Урал.[23]
В 60-х годах продолжалось широкое развертывание работ в области теории вычислительных машин, программирования и внедрения вычислительной техники. Однако эти работы не были подкреплены развитием элементной базы.
Так, если архитектура отечественных транзисторных машин 60-х годов соответствовала уровню лучших мировых образцов или даже превосходила их, то элементная база была вчерашним днем. К концу 60-х годов отставание достигло уже 6-7 лет[24], а по некоторым оценкам 9 лет.[25]
Несмотря на последующие научные успехи, отставание становилось все очевиднее. СССР и страны Восточной Европы перешли к копированию разработок американской фирмы IBM, что имело следствием дальнейшее отставание.
В результате отставание стало столь значительным, что начались разговоры об отставании навсегда.
Следящее развитие техники стало нормой в гражданском машиностроении. Всякий раз отчитываясь (неважно, перед вышестоящими инстанциями или перед обществом) о создании новых видов техники, отечественные капитаны промышленности, руководители разных ведомств обязательно указывают: аналог такой-то иностранной модели. Это неудивительно. В мире давно появились свои лидеры и авторитеты, которые задают тон в соответствующем секторе экономике.
Но эти лидеры не являются российскими компаниями.
Это видно на примере высокотехнологичных отраслей, например, информатики, телекоммуникаций. Такая же точно картина в традиционных индустриальных отраслях.
В СССР предпринимались неоднократные попытки активизировать научно-технический прогресс через повышение материальной заинтересованности его участников. В соответствии с существовавшей тогда практикой решения по всем существенным вопросам хозяйственной жизни принимались через постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР.
В качестве механизма увязки интересов участников внедрения достижений научно-технического прогресса с его результатами использовался хозяйственный расчет в том виде, в котором он понимался на соответствующем этапе развития советской системы. Следует оговориться, что в любом случае речь шла о гражданском секторе, то есть без предприятий и организаций оборонного комплекса (ВПК), составляющего весомую долю советской экономики и поглощавшего львиную долю ресурсов.
Первая такая попытка использовать хозрасчет для ускорения НТП была предпринята еще в 1961 году. Хотя постановление Совета Министров СССР и называлось О переводе отраслевых научно-исследовательских и конструкторских организаций на хозяйственный расчет, механизм, заложенный в него, был чисто затратным.
Следующий шажок был сделан в 1967 году. Этот и последующие шажки не оказали существенного влияния на ускорение научно-технического прогресса, особенно в части его влияния на улучшение условий жизни населения.
Именно в эти годы наметилось отставание развития советской экономики от экономики индустриальных стран Запада.
Это неудивительно. Советская экономика работала на цифру плана соответствующего уровня, а еще больше на отдельную строчку продукции, выделяемой в отчете Центрального статистического управления (ЦСУ) СССР.
Например, по Министерству строительного, дорожного и коммунального машиностроения такой продукцией являлись экскаваторы одноковшовые. Вот за динамикой их производства в штуках и был установлен особый контроль.
В результате счет шел на десятки тысяч и по штукам мы были впереди планеты всей. То есть, по Й.Штумпетеру имел место экономический рост (увеличение одной и той же продукции), а экономическое развитие (появление чего-то нового) отставало.
Чтобы обеспечить дальнейший экономический рост (под которым понималось наращивание производства в рублях и штуках), выдумывались проекты века вроде переброски вод рек, впадающих в Северный Ледовитый океан, в Среднюю Азию.
В 1979 году была предпринята попытка некой коммерциализации научно-технической деятельности в гражданских отраслях промышленности через внедрение так называемой хозрасчетной системы организации работ по новой технике. Идея заключалась в использовании программно-целевого метода в организации работ по новой технике и их финансировании, а также стимулировании участников в зависимости от полученных результатов.
Под результатами понимался полученный, а на самом деле расчетный, экономический эффект и присвоение изделию Государственного знака качества (ГЗК). Соответственно основными источниками стимулирования (образования специальных фондов стимулирования) являлись отчисления доли от экономического эффекта и специальной надбавки за ГЗК.
Но божеством был план. Так как предприятия стремились избежать трудностей, связанных с освоением новой техники, использовались директивные методы.
Детализировались задания по новой технике, увеличивалось число утверждаемых сверху показателей. Так промышленным министерствам на последнюю советскую 12-ю пятилетку были установлено 14 заданий и показателей по развитию науки и техники, включая такие, как, например, задания: по снятию с производства устаревшей продукции, вводу в действие электронно-вычислительной техники, по продаже советских лицензий за границу и закупке иностранных лицензий и образцов.
В свою очередь министерства устанавливали предприятиям еще более широкий круг показателей.
Вскоре оказалось, что как план не детализируй, но директивные методы уже не срабатывают. А совсем пусть и условной (хозрасчетной) коммерциализации в одной только сфере научно-технического прогресса явно недостаточно.
Начались эксперименты по внедрению в экономике так называемого полного хозрасчета, главным идеологом которого стал академик Л.Абалкин. Затем появились уже чисто коммерческие предприятия, вначале замаскированные под кооперативы, а потом и вовсе сбросившие маску. И хозрасчет не выдержал конкуренции с коммерческим расчетом. [26]
ХОТЕЛИ КАК ЛУЧШЕ, А ПОЛУЧИЛОСЬ КАК ВСЕГДА
(В.Черномырдин)
[1] Справедливости ради нельзя не отметить такую важную инновацию появление мануфактуры в XIV веке. Появление мануфактуры означало увеличение объемов производства за счет не технического совершенствования орудий производства, а за счет разделения труда между мастерами внутри одной мастерской или несколькими мелкими мастерскими. Промышленная революция привела к вытеснению мануфактур фабриками, оборудованными появившимися паровыми машинами
[2] Розенберг Н., Бирдцелл, мл., Л.Е. Как Запад стал богатым/пер с анг. под ред.
Б.Пинскера. Новосибирск, изд-во Экор, 1995
[3] См. Свифт Дж.
Путешествия в некоторые отделенные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей. М.: Московский рабочий, 1958, с. 206 226
[4] Блинов А.О., Шапкин И.Н. Предпринимательство на пороге третьего тысячелетия.
М., МАЭП, ИИК Калита, 2000, с.27.
[5] Braun Ch.-F., von. The Innovation War.
Industrial R D the Arms Race of the 90s. NJ.: Upper Saddle River, 1997, p. 57.
[6] Иноземцев В.Л. Наука, личность и общество в постиндустриальной эпохе. Российский химический журнал, 1999, 6.
