Даже к финским скалам бурым обращаюсь
е. как бы перемещается в иную сферу, где употребляется с иным терминологическим значением.
Конечно, в устной речи лектору труднее заметить подобные просчеты, чем при письме, когда можно персчитать, остановиться, подумать и найти замену конструкции. Но при подготовке текста лектор всегда учитывает эти языковые трудности и, внимательно подбирая наиболее точное выражение для своей мысли, следит, чтобы слово точно выражало то значение, которого требует контекст.
Из этого языкового явления следует методическое правило: постоянно пополняя свой словарный запас, лектор должен заботиться не только о точном определении места того или иного слова в предложении, но и следить за тем, чтобы оно не вызывало двусмысленных ассоциаций у слушателей.
Много речевых двусмысленностей вызывают так называемые омонимы (и их разновидности омофоны и омографы), то есть слова, совпадающие или в произношении, или в правописании, или по обоим этим параметрам (чистые омонимы), но разные по смыслу. Примеры: посол дипломатическое лицо и посол результат процесса соления, кулон женское украшение и кулон единица измерения количества электричества. Омографы: мелкие гвоздики для обуви и красные гвоздики в вазе или Дорога дорога, но дороже бездорожье.
Здесь проявителем правильного ударения в словах является контекст, без которого не понятно, о чем идет речь. Омофоны: молод молот, к рынку крынку, и закон из окон... На основе омофонии возникают не только речевые двусмысленности, осложняющие понимание речи, но и создаются отличные каламбуры и загадки, как, например:
Область рифм моя стихия, и легко пишу стихи я;
Без раздумья, без отсрочки я бегу к строке от
строчки.
Даже к финским скалам бурым обращаюсь с каламбуром.
Однако в речи лектора омонимы могут вызвать нежелательное толкование фраз аудиторией, например, председатель колхоза и агроном отбирают лучший скот или дружба спаивает товарищей. И это же самое явление может стать средством выразительности.
Так, лозунг Миру мир! или пословица военных лет Корчит враг от мины кислую мину целиком построены на омонимии, немало речевых ошибок вызывают так называемые паронимы. Авторы словаря-справочника Трудные случаи употребления однокоренных слов русского языка (М., 1969) рассматривают лишь те паронимы, которые образованы от одного корня: горячка горячность, дымный дымовой, туристский туристический, командированный командировочный и т. д. В речевой практике из-за звуковой похожести или чисто ритмических совпадений могут путаться и такие слова, как режиссер и дирижер, и это тоже проявление паронимии в языке.
Но, конечно, больше всего ошибок падает именно на однокоренные слова с различными оттенками значений типа статус статут, континент контингент, база базис, воинственный воинствующий, гарантийный гарантированный, гармонический гармоничный и т. п. В названном словаре-справочнике не только рассматриваются нормы употребления паронимов в определенных словосочетаниях, но и анализируются наиболее распространенные ошибки, а также приводятся иллюстрации из художественных текстов, в которых паронимы используются как средства выразительности.
Чтобы употреблять слова в речи точно и адекватно мысли, надо постоянно воспитывать в себе внимание к слову, знать его конкретное значение в различных сочетаниях и формировать привычку систематически пользоваться справочной литературой и специальными словарями.
Пусть для нас всегда будут памятными слова Л. Н. Толстого: Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значение которого он не может объяснить, лишается права писать и получает 100 ударов розог.
И все же, даже хорошо зная языковые закономерности и правила, в устной речи, особенно в публичной, мы часто затрудняемся в выборе слова.
Больше всего нарушений норм связано с незнанием правил согласования. Зачастую согласование между подлежащим и сказуемым вызывает затруднение в том случае, когда подлежащее выражено количественным сочетанием большинство присутствующих, множество собравшихся, ряд товарищей, часть рабочих, шестьдесят слушателей, тридцать два человека, около ста лекторов, более сорока учащихся и т. д. В специальных пособиях и справочниках для журналистов и редакторов собраны многие трудные случаи согласования и указаны правила, которыми необходимо овладеть всем пишущим и говорящим.
Еще больше ошибок вызывает управление, т. е. такой вид синтаксической связи между словами, когда господствующее в словосочетании слово требует от зависимого единственно возможной формы. Поэтому неправомерное расширение функции какого-либо предлога, участвующего в управлении, порождает речевые ошибки типа объяснять о роли литературы, разногласия о том, подготовка по приведению в порядок, равнодушие за судьбу, все это говорит за недостаточную дисциплину и т. п. Все приведенные словосочетания неверны, так как предлоги, связывающие слова, использованы рядом с глаголами или глагольными существительными, которые управляют другими падежами: объяснить что, но не о чем, разногласия в чем, а не о чем, подготовка к чему, а не по чему и т. д. Чтобы избежать подобных и других сходных с ними нарушений норм русского языка, необходимо как следует освоить грамматическую стилистику русского языка.
Мы рассмотрели возможные пути формирования такого важного навыка публичной речи, как правильность, т. е. соблюдение общепринятых норм русского литературного языка в произношении, словоупотреблении и грамматике.
Но культура речи состоит не только в следовании нормам языка, но и в целом ряде других достоинств слога.
О качествах правильной речи
К публичной речи предъявляются требования не только правильности, но и чистоты. Однако, когда мы говорим о чистоте речи лектора, то подразумеваем не возможность засорения словами низкими..., а необходимость очищать ее от речевых штампов, канцеляризмов, от неоправданного использования иностранных слов, ненужных повторений, или плеоназмов и тавтологии, пустых слов-заполнителей, слов-паразитов.
Думается, что осторожнее всего следует подойти к вопросу о речевых штампах, так как все остальное бесспорно и ощущается как нарушение норм речи всяким образованным человеком.
Речевые штампы (клише) словарь лингвистических терминов квалифицирует как избитое, шаблонное, стереотипное выражение, механически воспроизводимое либо в типичных речевых и бытовых контекстах, либо в данном литературном направлении, диалекте и т. п.. Нет сомнения, что штампованная речь антипод речи образной, яркой; речевые штампы скользят мимо эмоциональных центров, а иногда даже оскорбляют эстетическое чувство слушателей, вызывая раздражение и отвращение к сообщаемому независимо от его важности и новизны.
Но отметим, что с канцеляритом борются много-много лет, воюют и пером и топором, однако речевой штамп не только прочно угнездился в деловой и научной речи, но и достаточно глубоко проник в речь публицистическую, научно-популярную, встречается даже в художественной речи.
И специалисты от яростной борьбы со штампом перешли к анализу этого явления, выяснению причин его живучести. Лингвистическая и психологическая природа речевого штампа довольно проста и легко объяснима.
Мы уже говорили, что слова в речи стремятся объединяться в словосочетания, своеобразные языковые блоки, конструкции, или модели. Это свойство речепроизводства помогает легче понимать и говорить как на родном, так и на иностранных языках. В кладовые долговременной памяти мы укладываем и слова, и словоблоки.
Свойством нашей речевой памяти является, в частности и то, что она стремится превратить эти блоки в железобетонные .конструкции, т. е. в штампы, ведь в процессе речи чрезвычайно трудно подыскивать свежие, нестандартные словосочетания, гораздо легче конструировать речь из готовых блоков. Вот и течет речь без всякой индивидуальной окраски по радио, по телевидению, со страниц газет, журналов, с трибун и кафедр.
В определенных случаях именно штампы помогают наиболее точно и экономно передавать и воспроизводить информацию. В самом деле, облегчит ли нашу жизнь появление докладных записок, заявлений, распоряжений и прочего информационного материала в яркой индивидуально-языковой форме? Можно ли будет быстро ознакомиться с содержанием автореферата диссертации, если он будет написан не привычным диссертабельным, а индивидуальным авторским языком?
Об этом спорят лингвисты и психологи, не раз мы встречали на страницах Литературной газеты возражения против наукообразного, тяжелого языка научных статей и диссертаций. Но ведь они пишутся для специалистов, владеющих этим языком в языке.
Советский лингвист Г. О. Винокур подчеркивал, что в определенных условиях человек не может не употреблять языковых штампов: ...Такова традиция, черпающая свои силы в некоторых основных законах всякой социальной жизни, каждая сфера которой нуждается в терминированных выражениях для специфически присущих ей понятий... незаменимы на своем месте все эти расхожие штампы, вроде придти к соглашению, придти к убеждению, во избежание, налагать взыскание и т. п. Все дело лишь в том, чтобы эти штампы действительно стояли там, где нужно.
В какой же мере все сказанное относится к речи лектора, в которой свободно переплетаются все стили речи, переплавляясь в трудно определимый научно-популярный или публицистический речевой стиль?
Здесь опять главным мерилом являются цель и содержание лекции, речевой вкус говорящего и его ориентация на такие качества устной речи, как ясность, понятность, доступность и убедительность. И все же некоторые методические рекомендации мы считаем возможным предложить.
1. Различные виды канцеляризмов, уместные в деловой и официальной переписке, совершенно противопоказаны речи лектора. Поэтому прочно утвердившиеся в официально-деловом стиле фразеологические выражения, придающие деловым документам особую значимость (за выдающиеся заслуги в области, во исполнение решения, в целях установления, в упомянутых выше, нижеследующее и т. п.), лектор должен заменять простыми, доходчивыми словами.
Вместо канцелярских выражений довожу до вашего сведения или такое положение вещей является явно недопустимым лектор скажет сообщаю или могу сообщить и это недопустимо.
Следует также убирать из устной речи свойственные канцеляриту предлоги и предложные сочетания типа согласно, вопреки, в силу, по части, в деле, со стороны, в разрезе и т. д.
Надо иметь в виду, что нагромождение отглагольных существительных с однообразными суффиксами -ение, -ание, -утие, образованных по старославянскому образцу, порождено канцеляритом. И конечно, смешно и грустно слушать речь простой умной русской женщины, которая так рассказывает о содержании телят: При групповом содержании телят есть опасность сосания, лизания и захватывания шерсти телятами друг с друга и заболевания от этого.
Любой выступающий с публичной речью должен избегать скопления этих тяжелых отглагольных существительных, которые легко можно заменить глаголами.
Лектор должен всячески очищать свой язык от канцелярских штампов, так как его главная функция воздействие на умы и чувства слушателей, а штампы не воспринимаются по эмоциональным каналам.
2. Такие виды речевых штампов, как универсальные слова и словосочетания, проникающие в речь лекторов из газет и журналов, изымать нелегко. Так, например, словосочетания провести мероприятие и охватить кого-то чем-то коробят эстетическое чувство слушателей.
Однако вряд ли лектор сможет обойтись без таких универсалов, как поставить вопрос, решить проблему, уделить внимание, принять решение, и т. п. Нужно только, чтобы речь не была перегружена этими трафаретными выражениями, чтобы их появление в речи было оправдано.
3. Следует постоянно иметь в виду, что стремление слов к прочному соединению со словом-спутником порождает речевые штампы, против которых не восстает наше эстетическое чувство. Это, например, такие словесные клише, как практические мероприятия, конкретные решения, горячий отклик, недопустимое безразличие, и т. п. Эти трафареты настолько глубоко проникли в нашу речь, что практически уже недейственны. Они помогают, не утруждая себя долгими поисками, высказать мысли в готовых формах.
Это так же удобно и так же невкусно, как суп в пакетах или бульон из кубиков. Увы, даже в речи писателей и журналистов, для которых штамп, речевой трафарет враг номер один, не так уж редки трафареты, которые потеряли свою образность и стали ее противоположностью, все эти лазурные небеса, изумрудная трава, туманные дали, мерное постукивание колес, упрямая складка на лбу и т. п.
Развивая в себе эстетическое чувство слова, надо постоянно стремиться к поиску и созданию таких конструкций, которые, выражая ту же мысль, какая оформлена в трафаретном словосочетании, позволят высказать ее в яркой, живой, образной форме. Но, повторяем, это работа трудная, требующая постоянного внимания и совершенствования собственной речевой культуры во всех ее аспектах.
4. При подготовке текста лекции следует иметь в виду также и свои индивидуальные речевые пристрастия, или так называемые авторские трафареты. Одни без конца повторяют слова элементы или ситуация, другие тасуют словосочетание на сегодняшний день или выражение порядка того-то и т. п. Лекторский трафарет может проявляться и в унылом, монотонном синтаксисе, когда используются одни и те же конструкции, повторы одинаковых союзов или бессоюзных связей и т. п. Этот речевой недостаток наиболее трудно изживаем, так же как трудно изжить у себя другие дурные привычки, ведь привычка вторая натура.
Но лектор должен знать и по возможности нейтрализовать свои речевые недочеты, стараясь еще в процессе подготовки - лекции за столом убрать все возможные камни преткновения, особенно внимательно слушая себя со стороны, в магнитофонной записи.
Отметим, кстати, что не всякий авторский трафарет требует борьбы с ним. Индивидуальность стиля, заключающуюся в определенном ритмико-мелодическом рисунке, не следует нивелировать. Как мы уже говорили, человеку свойствен определенный ритм дыхания, движений, речи. Одни говорят быстрыми перебежками, другие распевают, третьи чеканят в этом выражается индивидуальность говорящего.
И нет надобности бороться с самим собой каждому следует петь своим голосом.
Но если мы знаем, что речь наша монотонна из-за дурной привычки нагромождать однообразные союзы или вводные замечания, то следует ради слушателей почистить текст и натренировать себя в построении более легких и изящных фраз. В этом состоит языковая задача лектора, которому следует постоянно помнить, что его речь эталон для многих слушателей, орудие воздействия на их чувства и форма приобщения масс к неисчерпаемым богатствам русского литературного языка.
На смену таким классическим достоинствам слога, как приличие и плавность, наше время выдвигает требование простоты и доступности публичной речи. Оба эти качества связаны с ясностью и точностью языка, рассчитанного на понимание определенной аудиторией. О любых самых сложных явлениях можно и нужно говорить как можно яснее и проще, однако это удается только тем, кто прекрасно знает свой предмет.
Что неясно представляешь, то неясно и выражаешь, утверждал Н. Г. Чернышевский.
Когда мы говорили о точности словоупотребления, о критериях ясности речи, то главным образом рассматривали аспект речи, связанный с понятийной стороной. Но в peчи ярко выражен и другой ее аспект - эстетический, то есть тот, который влияет на наши чувства, когда мы либо получаем удовольствие от речи, либо не можем преодолеть раздражения и внутреннего неприятия ее.
Остановимся кратко на тех языковых средствах, которые призваны воздействовать на чувства слушателей.
Язык на всех уровнях содержит экспрессивные категории, сильно действующие на наши чувства, и все эти категории входят в изобразительные средства. Первый языковой уровень фонетический не обладает собственным понятийным содержанием, но через экспрессию звуков и сочетаний может вызвать в нашем представлении какие-то неясные образы, воспринимаемые эмоционально.
Так, еще М. В. Ломоносов писал: В российском языке, как кажется, частое повторение письмени А способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины, также и внезапного страха; учащение письмен Е, И, Э, Ю к изображению нежности, ласкательства, плачевных или малых вещей; через Я показать можно приятность, увеселение, нежность и склонность; через О, У, Ы страшные и сильные вещи: гнев, зависть, боль и печаль.
Классическая риторика, взяв эти качества звучащей речи на вооружение, вывела из них правила благозвучия речи в противовес какофонии, которая создается стечением неподобающих звуков или их чрезмерно частым повторением, вызывающим неприятные ощущения у слушателей.
На внутренней экспрессии звуков и звукосочетаний строили свои стихи и теории стиха поэты-символисты В. Хлебников, А. Крученых, А. Туфанов и др. Поэты особенно широко пользуются звуковой экспрессией для создания так называемой звукописи при помощи аллитерации и ассонанса.
Истинный поэт всегда ощущает и органично передает эстетическую сущность звука и интонации, выраженной в ритме стиха, во всем его интонационном гуле.
Но надо ли все эти эстетические качества звучащей речи учитывать лектору? Думается, что при составлении текста выступления это почти невозможно, да и не обязательно ведь не артист же он в конце концов! Но при прослушивании себя с магнитофона следует заменить те места, которые плохо звучат, коробят своим неблагозвучием эстетическое чувство.
Скопление шипящих и свистящих, тяжелое нагромождение согласных в том месте речи, в котором вам хотелось бы вызвать приятное чувство у слушателей, и тому подобные неблагозвучия можно устранить даже при прочтении лекции вслух, без магнитофона. Только надо обязательно прочитать полный текст выразительно.
Прослушивание своей лекции перед ее чтением в аудитории не только позволяет внести коррективы в текст, но и совершенствует речевой слух и чувство языка.
Ярче всего языковая экспрессия проявляется в лексике. Выбирая из синонимического или омонимического ряда наиболее подходящее слово, мы руководствуемся не только его точностью, ясностью, но учитываем и яркость, смысловой вес, когда надо подчеркнуть, усилить мысль.
Лектор может воспользоваться словом, прикрепленным к любому языковому пласту, если оно не нарушит общего строя лекции, ее композиционно-стилистического единства. Причем экспрессивность в слове может быть выражена не только лексически (великий человек), но и при помощи словообразовательных элементов суффиксов, приставок (человечище, распрекрасный).
В языке помимо экспрессивной лексики существуют и специальные средства, служащие для украшения речи, так называемые тропы, которые в классическом красноречии квалифицировались как язык воображения, пленительный и живописный, основанный на подобиях и разных отношениях. Давая подробную классификацию тропов, Н. Кошанский указывал, что они есть перенесение слова (иногда и мысли) от собственного значения к несобственному: 1) по подобию (метафора), 2) по качеству (метонимия), 3) по количеству (синекдоха) и 4) по противоположению (ирония), а также их виды или варианты гипербола, аллегория, эмфазис.
Подробно об этих стилистических категориях, свойственных прежде всего художественной литературе, можно прочесть в специальных изданиях.
Ораторы древности широко использовали тропы для усиления воздействия речи на слушателей, для привлечения их сердец. Вспомните богатейшую систему изобразительных средств в речах Эсхина и Демосфена.
Такие сочетания, как скопище мятежных, дерзнул, попирая могилы, сей великий муж, дабы, в чреду свою, прилично летам и т. п., создают возвышенный стиль, торжественный тон речи, а такие уничижительные экспрессивные слова, как срамно бежали, слабейший и ничтожнейший из смертных, гибельный рок, пагубные советы, направлены на возбуждение ненависти к, противнику.
Прекрасны и возвышенны слова в речи Демосфена, но не меньшее воздействие на чувства слушателей оказывала музыка его речи, созданная с помощью различных синтаксических фигур, т. е. образных средств синтаксиса: здесь и торжественные обращения к гражданам, и призывы к богам, введенные в середину фразы, и риторический вопрос (Эсхин! Если ты один предвидел будущее, зачем же не открыл его?), повторы и градации (Кто из Греков... кто из смертных...).
В речи Эсхина также эстетически значима резкая смена длинного периода живой картиной с короткими и резкими кадрами описания в настоящем времени (Представьте: стены рушатся, град падает, домы в пламени,..), как и многие другие интонационно-синтаксические средства.
А вот как использованы приемы синтаксической выразительности современным лектором. Замена плавного, спокойного синтаксиса начала речи резкими, короткими, отрывистыми фразами подчеркивает характер сообщаемого материала: Вы прекрасно знаете о том огромном подъеме ораторского искусства, который наблюдался в первые годы Советской власти, когда в этом была насущная потребность. Каждому хотелось принять активное участие в политической жизни. Каждый чувствовал себя хозяином новой страны, стремился принять участие в этой подлинно государственной работе.
Мы, диалектики, знаем, что такой количественный рост приводит к качественному скачку.
Попробуем сегодня вернуться к тем замечательным дням, к тем людям, которые закладывали фундамент советского красноречия, к тем, кто вместе с Лениным, рядом с Владимиром Ильичей создавал основы советской устной пропаганды.
