МЕТОДЫ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ*
ЕС называют гибридной системой, однако в это понятие исследователи вкладывают разные смысли. Так, Э.Кэри видит гибридность ЕС в сочетании федерализма (имея в виду наднациональный подход) и межправительственного подхода, в то время как Д.Сиджански понимает гибридность ЕС как "сочетание элементов конфедерации с федеральными и международными элементами...".
Называют ЕС и экономической конфедерацией, что было верно до ратификации ЕЕА в 1987 году, когда институциональная система ЕС была по большей части межправительственной. Однако конфедерализм явно объяснял не все, в ЕС присутствовали и федеративные элементы.
Федералистские идеи и сам дух федерализма всегда был частью европейской конструкции. В то же время ЕС, безусловно, не является классической федерацией. Это понятно.
Представляется, что интерпретации гибридности на самом деле прикрывают отсутствие новой дефиниции. Новые договоры ознаменовали явный сдвиг от экономической конфедерации к более полному федеральному союзу (или по крайней мере к классической конфедерации).
Это тем более верно для ЕС, полития которого, как и полития конфедерации, не является статичной, абсолютной, но постоянно эволюционирует. Таким образом, ЕС можно назвать конфедерацией нового типа.
Дальнейшая эволюция Союза будет скорее всего проходить в т.н. "конфедеративно-федеративном континууме". Европейская федеративная традиция предполагает, что ЕС должен быть союзом государств и граждан с четко идентифицированными границами полномочий центральных институтов.
Это предполагает сдвиг от договоров к конституции, где полномочия, согласно принципу субсидиарности, разделены между ЕС, государствами-членами и регионами.
Дальнейшее развитие структур ЕС подразумевает необходимость согласования интересов государств-членов, что представляет собой серьезную проблему. Так, О.Шмук видит основную трудность в том, что в ЕС присутствуют две принципиально различные точки зрения на возможности инкорпорации федералистских принципов в "тело" ЕС.
Шесть государств-основателей ЕС видят в качестве перспективы европейское федеративное государство (Bundesstaat) с собственной конституцией, мощным парламентом и постеренной трансформацией КЕС в европейское правительство. С другой стороны, по мнению Великобритании и скандинавских государств, будущее ЕС - в создании союза государств (Staatenbund) при сохрании их суверенитета и опоре на межправительственный, а не наднациональный подход.
Еще одна серьезнейшая концептуальная проблема заключается в том, что не все государства-члены могут "держать темп" интеграции, так что уже Маасрихтский договор предусматривает исключения (опции) для Великобритании и Ирландии. Иными словами, ЕС движется в сторону т.н.
Europe a la carte, причем здесь концепции могут называться по-разному - "Европа двух скоростей", концепция "изменяющей геометрии", концепция "ядра" Европы, "Европы концентрических кругов" и пр. Опасность здесь заключается не в этих собственно подходах, но в возможности их сочетания с федералистскими принципами, которые, будучи применены, должны быть универсальны по всей территории Евросоюза.
Примечательно, что региональные власти в ЕС выступают, как правило, против вышеназванных концепций, отмечая опасность появления "супергосударства" в ЕС.
Как будут решаться упомянутые проблемы с точки зрения их сочетания с принципами федерализма? Вопрос открыт, и просто пометить сейчас Евросоюз ярлыком "конфедерация" или "федерация" означало бы неоправданно упростить новую сложную реальность. Д.Элазар справедливо указывает на то, что именно опыт ЕС позволяет и даже подталкивает нас к переосмыслению "старых" понятий и подходов к федерализму и конфедерализму.
Мы являемся свидетелями изменения характера международных отношений, формирования союза нового типа.
А.Сбраджиа называет федерализм "упражнением в институциональном творчестве". Хорошо сказано!
Речь идет, как представляется, о том, что для ЕС важнее скорее использование федералистских принципов вообще, нежели стремление к скорейшему созданию федеративного государства. Федерализм позволяет экспериментировать, предоставляет множество опций организации властных отношений.
В Евросоюзе федералистские идеи и стратегии были адаптированы и сами приспосабливались к изменяющимся условиям, сила федерализма как раз и состоит в его имманентной способности сочетать единство и разнообразие на всех уровнях демократической политической системы.
До сих пор речь шла о трансформациях взаимоотношений между ЕС и государствами-членами. Однако вопрос, наиболее интересный для нас в контексте данного исследования звучит следующим образом: какое место могут и должны европейские регионы в будущем "федералистском-конфедералистском континууме"?
Вопрос непраздный, однако оснований для оптимизма у европейских региональных властей как будто немного. Какое бы видение Европы будущего мы не рассматривали, речь почти всегда идет о трансформациях отношений ЕС -национальное государство ("Соединенные Штаты Европы").
Для многих работ по интеграции характерен, таким образом, подход "сверху вниз" и определенная центрированность на роли национального государства. Между тем, опросы общественного мнения в ЕС ясно показывают, что большинство граждан поддерживают идею большей вовлеченности в процесс принятия решений в ЕС именно регионов, т.е. субнациональных территориальных единиц. Так что подход "сверху вниз" к развитию интеграции должен быть если не заменен полностью, то по крайней мере дополнен подходом "снизу вверх", подчеркивающем роль субнациональных единиц. Как Европейский Союз не может быть моноцентричен, осознавая собственную гетерогенность, так и государства-члены "должны осознавать собственную взаимозависимость, гетерогенность и тот факт, что их центры, если они когда-либо существовали, это более не единичные центры, но части полицентричной сети, которая становится все более децентрализованной, и что все это необходимо для выживания в новом мире".
Такой подход можно назвать постмодернистским подходом к федерализму.
Федерализм (и конфедерализм) предусматривают особую институционализацию властных отношений, разделение власти между федеральным и региональным уровнями. В Евросоюзе этих уровней не два, а три: наднациональный, национальный, региональный. Так что речь уже ни при каких условиях не может идти о "классической" федерации, что бы мы не вкладывали в это понятие. ЕС предстоит найти собственные решения, используя принципы федерализма как "фактор порядка".
Это возможно в принципе, поскольку, как уже было сказано, федерализм позволяет и даже предполагает институциональное экспериментирование; федерализм не боится гибких решений. Остро необходимы разработки в этой области, которые позволили бы соединить практику ЕС и ее концептуальное обоснование. При этом речь не должна идти о какой-либо одной большой теории, объясняющей всю европейскую интеграцию, эти времена позади.
Задача в том, чтобы наметить приоритеты и ориентиры, некие реберные точки для движения ЕС.
Тем не менее очевидно, что найти равновесие между тремя уровнями, создать эффективно работающую систему многоуровнего управления (multilevel governance) представляет собой крайне сложную задачу. Исследователи называют такую систему "двойным федерализмом".
Первые шаги в этом направлении и их перспективная оценка приведены в предыдущих частях главы.
МЕТОДЫ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ*
Водной из своих ранних работ молодой К. Маркс пришел к выводу, что в науке истинным должен быть не только результат исследования, но и путь, к нему ведущий, т.е. средства, методы и инструменты научного познания, а также процесс их применения, составляющие его процедуры и операции. Сам К. Маркс блестяще владел практически всем современным арсеналом методов социальных наук, что позволяло ему использовать в исследованиях общественной жизни самые разные комбинации качественных и количественных, логико-философских и конкретнонаучных средств в различных областях социального познания, в том числе и в изучении политических процессов.
Конечно же, тогда К. Маркс даже и представить себе не мог те современные методологические возможности и инструментарий, которые были открыты с началом применения электронно-вычислительной техники, например, компьютерное моделирование и многомерно-статистический анализ, создание кибернетических экспертных систем и информационных баз политических данных, заменивших во многом "ручные" методы количественного, а порой и качественного анализа политики.
В то же время качественный политический анализ, включающий абстрактнотеоретические концепции, логические модели, и по сей день имеет непреходящее значение для результатов количественного анализа, что подтвердил опыт изучения политического процесса в России последних лет. В качестве примера того, что математические инструменты в анализе политики действуют как своего рода "мельница", конечный продукт работы которой зависит не только от "технологии", но и от "сырья", можно привести так называемую "Карту политической температуры России", претендовавшую на "диагноз политического климата" во всех регионах Российской Федерации на основе изучения 10 поименных голосований I Съезда народных депутатов РСФСР. В чем же состояла и на что опиралась методика исчисления переменных значений политической температуры?
На очень простое допущение о том, что, во-первых, политические позиции депутатов отражали "климат" представляемых ими регионов; во-вторых, поименные голосования депутатов выражали совокупное мнение их региональных делегаций, которые в тот момент разделились на две основные фракции: демократов и коммунистов, т. е. "Демократическую Россию" и "Коммунисты России".
Далее расчет температуры делался следующим образом: если в составе региональной делегации 20 человек и в ходе 10 поименных голосований ими подано 130 голосов с позиции "Демократической России" и 70 голосов с позиции "Коммунистов России" (соответственно, 65% и 35% от общей суммы в 200 голосов), то "политическая температура" данного региона будет равняться их арифметической сумме с учетом знака вектора политической ориентации депутатов (соответственно, "+" - это "демократическое тепло"; "-" означает "коммунистический мороз"), а именно (+65)+(-35)=+300. К каким парадоксам приводят подобные "математические методы" можно убедиться, сравнив политическую температуру тогдашней Москвы и Московской области или Ленинградской области и Ленинграда, где соответствующие цифры равнялись "+93" (Москва) и "+10" (Московская область), или "+87" (Ленинград) и "-43" (Ленинградская область). Из этого следовало, что возможная разница между "городской жарой Питера" и "трескучими морозами Гатчины" составила 130, а между жителями Мытищ и Медведково наблюдалась политическая пропасть в 83, тогда как средняя температура по России в целом равнялась у "политических математиков" всего лишь +7.
Для того чтобы избежать подобных неувязок, необходимо специально остановиться на вопросах развития методологии и методов политической науки.
Первый шаг, который надо сделать при анализе методов политологических исследований, связан с рабочим определением того, что же мы вкладываем в категорию "научный метод". Существует множество дефиниций данного понятия, изучение которых требует подробного анализа, но в настоящей статье нет возможности специально останавливаться на этом вопросе.
В самом широком и общем смысле слова "метод" - это способ познания, а "научный метод представляет собой теоретически обоснованное нормативное познавательное средство".
В более узком, специальном смысле понятие "метод науки" составляет совокупность подходов и принципов, правил и норм, инструментов и процедур, обеспечивающих взаимодействие познающего субъекта (т. е. ученого) с познаваемым объектом для решения поставленной исследовательской задачи. Следовательно, методология политической науки представляет собой особую научную область, учение о применении различных методов и их комбинаций в политическом познании, связанное с правильной постановкой проблем и выбором адекватных подходов, трансформацией методологических принципов и требований в совокупность операций и процедур, а также с использованием самых разных инструментов и техники.
За многие годы своего существования политическая мысль прошла довольно длительную эволюцию в области методологии и методов политологических исследований. На этом вопросе следует остановиться более подробно.
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ МЕТОДОЛОГИИ И ИНСТРУМЕНТАРИЯ АНАЛИЗА ПОЛИТИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ
Основные типы методов и уровни методологии политологических исследований сложились постепенно в ходе исторического развития политической мысли, на каждом этапе которого доминировали те или иные методологические подходы (или их комбинации) и методические приемы. В связи с этим в известном американском учебнике "Методы политологического исследования: основы и техника" была предложена следующая периодизация развития методологии политической науки как применения той или иной комбинации и набора приоритетных средств политического познания:
- классический период (до XIX в.), связанный в основном с дедуктивным, логико-философским и морально-аксиологическим подходами;
- институциональный период (XIX - начало XX в.), когда на передний план выходят историко-сравнительный и нормативно-институциональный методы;
- бихевиоралистский период (20-70-е годы), когда стали активно применяться количественные методы;
- постбихевиоралистский этап (последняя четверть XX в.), который характеризуется сочетанием традиционных и новых методов.
На первом этапе политические мыслители применяли, в подавляющем большинстве случаев, качественные, логико-философские подходы и инструменты. Преобладание "спекулятивной дедукции" можно встретить в самых ранних источниках по истории политической мысли.
Например, Конфуций использовал в качестве аналитического приема простейшую аналогию, когда, рассматривая отношения по поводу власти, констатировал идею о том, что в государстве, как и в большой семье, власть императора, "сына Неба", над его подданными сродни власти старших над младшими, т. е. власти отца над детьми.
Значительное место в этот период занимали аксиологические критерии и оценки тех или иных шагов политиков и форм государственной жизни, опирающиеся на господствующие ценности и нормы нравственности, как это можно видеть по классификации, данной Аристотелем, трех "правильных" (монархия, аристократия и полития) и трех "неправильных" (тирания, олигархия, демократия) форм государства. В то же время уже здесь им использовались индуктивные принципы сравнительного подхода. При выделении общих и отличительных черт приблизительно 150 известных ему политических устройств, опираясь на синхронный и диахронный методы, Аристотель анализировал фактический материал созданной при его непосредственном участии обширной серии из 158 исторических монографий, содержащих очерк развития и современного ему состояния строя разных государств.
При построении теоретических проектов идеального полиса Аристотель, наряду с Платоном и другими античными философами, использовал даже некоторые простейшие элементы логического моделирования.
Позднее компаративный анализ для сравнения политических режимов Англии и Франции в XV в. применяли англичанин Дж. Фортескью, а в XVII в. француз Ш.Л. Монтескье, отмечая при этом некоторые архаические черты французской королевской власти.
Но, пожалуй, наиболее эмпирически ориентированным мыслителем для своего времени можно считать Н. Макиавелли, блестяще соединившего традиционное морализирование и философскую дедукцию при построении своей государственной модели с включенным наблюдением и историко-сравнительным анализом политического развития Италии.
Именно качественный сравнительный анализ вышел на передний: план в XIX в., когда появились работы А. Токвиля и Д.С. Милля, К. Маркса и Ф. Энгельса, в которых проводились параллели и сравнения между основными европейскими государствами и формами правления в Старом и Новом Свете. И по сей день одно из наиболее популярных в мире современных учебных пособий по сравнительной политике для студентов, выдержавшее многие издания, выпущенное под редакцией известного американского политолога Р. Макридиса начинается с главы из "Системы логики" "Как нам сравнивать", где Дж. С. Миллем обосновываются сами принципы компаративного подхода: соединения индукции и дедукции, сходства и различия, сопоставления изменений и их причин и т. д. И действительно, основным методом возникшей в США во второй половине XIX в. академической политической науки стал сравнительно-исторический и правовой анализ политических институтов (Г. Адаме, Д. Бэрджес).
Подобное же состояние методологии наблюдалось и в Европе (О. Гирке) и в России (М.
Ковалевский).
Классики современной политологии М. Вебер и М. Острогорский, Г. Моска и В. Парето опираются на анализ политических данных при помощи в основном историко-сравнительных методов. По способу обоснования методологических положений работы классиков носят уже скорее эмпирический характер, поскольку их теоретические выводы строятся на интерпретации фактического материала, хотя при этом и не проводятся специальные исследования по сбору новых, ранее неизвестных фактов.
Следующий, бихевиоралистский, этап вызвал в XX в. целую революцию в методологии политической науки, связанную, прежде всего, с применением новых эмпирических и количественных методов, заимствованных из арсеналов психологии, социологии, экономической науки, а также математики, кибернетики, географии и даже медицины. В 1928 г. в США вышла книга С. Раиса "Количественные методы в политике" - одна из первых работ по применению математических, в частности, статистических инструментов (корреляционный и факторный анализ) в изучении политики.
Место традиционных приемов логической дедукции политических философов и описательно-исторической индукции институционалистов стали занимать методы сбора и анализа достоверных данных об "эмпирически наблюдаемом" политическом поведении, которые активно применяются и по сей день.
Из психологии и медицины в политическую науку начали вторгаться тесты и лабораторные эксперименты, из социологии - анкетные опросы, интервью, наблюдения, из математики и статистики - регрессионный, корреляционный, факторный и другие виды анализа, а также математическое моделирование и методы теории игр. Особое место в методологии стали занимать методы изучения избирательного процесса и электорального поведения.
Интересно, что уже в начале XX в. российские ученые (В. Горн, А. Саликовский и др.) при помощи статистических приемов анализировали выборы в Государственную думу России. В это время во Франции географ А. Зигфрид разработал так называемую "политическую карту" Франции, создавая тем самым новую методологию "электоральной географии". В 3050-е годы в США в обойму методов политологии и социологии политики вошли (прежде всего, благодаря эмпирическим исследованиям Д. Гэллапа и П. Лазарсфельда) методы предвыборного зондажа общественного мнения и техника панельных и повторяющихся опросов избирателей. В 60-70-е годы американцами стали активно создаваться информационные базы политических данных и экспертные системы "искусственного интеллекта" на основе электронновычислительной техники.
При этом в центре таких методик были принципы квантификации и процедуры измерения.
Но уже в конце 60-х - начале 70-х годов в западной политологии наступил кризис бихевиоралистской методологии, отстаивавшей сциентистские принципы и точные методы, измерение и квантификацию. Ряд американских политологов (Д. Истон и др.) выступили за возврат к традиционным подходам, качественным методам и моральным нормам - к тем принципам политической науки, которые были сформулированы в качестве основы постбихевиоралистской методологии.
И даже сегодня, в конце XX в., не утихли споры о приоритетных подходах, а в мире политологов продолжают сохраняться два основных течения в рамках методологии политической науки: традиционалистское, исповедующее качественные методы классической и институциональной политологии, и бихевиоралистское, выступающее за приоритет точных, эмпирических и количественных методов.
ТИПЫ И УРОВНИ МЕТОДОВ ИЗУЧЕНИЯ ПОЛИТИКИ
Мы убедились в том, что методы, применяемые в политической науке, прошли эволюцию не менее длительную, чем сам предмет политологии, переживший волны дифференциации и интеграции с другими общественными науками не только в проблематике, но и в методологии. На этот счет существует даже особая точка зрения, согласно которой политическая наука вовсе "не имеет своих методов и техники и использует методы и технику других общественных наук, выбирая то, что в данном случае больше подходит к объекту исследования".
В настоящее время вообще достаточно мало наук, обладающих и применяющих только свои собственные методы, поскольку даже математики сегодня активно используют инструменты формальной логики и принципы философии, элементы общей теории систем и средства кибернетики. В то же время, приведенное выше замечание в определенной степени справедливо с позиции генезиса и функций различных методов, применяющихся в политологических исследованиях.
Любое новое применение старого метода по-своему уникально, поскольку каждый раз познающий субъект (ученый-обществовед) сталкивается с познаваемым объектом (социальной или политической реальностью) через призму своего понимания исследовательской задачи и средств ее решения. В этом плане он волен выбрать любой метод или любую комбинацию каких угодно инструментов для своего исследования политической действительности, который в рафинированных формах, или в "чистом виде", используется, может быть, лишь в политической философии и этике.
Одновременно можно было бы в самой общей форме попытаться выделить основные разновидности методов, применяющихся в политологических исследованиях, а также некоторые критерии для их классификации. Первым основанием для подобного деления может служить степень общности анализа объекта или диапазона реальности, изучаемого наукой.
В соответствии с этим критерием необходимо выделить три группы методов, используемых в политическом познании: общенаучные, социально-гуманитарные и специальнонаучные.
Первая общенаучная группа методов состоит из двух основных компонентов или подгрупп познавательных средств: логико-эвристических приемов и философско-аксиологических принципов изучения политической жизни. В данном случае речь идет о таких хорошо известных всякой науке научных методах, как индукция и дедукция, анализ и синтез, диагноз и прогноз, определение и классификация, сравнение и аналогия, дескриптивно-конкретное описание и абстрактно-объяснительная интерпретация, наблюдение и эксперимент, статистический анализ и логико-математическое моделирование, верификация и фальсификация и т. д.
Второй компонент общенаучных способов познания связан с философско-мировоззренческими принципами и оценочно-аксиологическими критериями, из которых явно или неявно исходит каждый ученый в любой области научного знания. Например, политолог может быть ориентирован на методологическую базу принципов диалектики или системного подхода, структурного функционализма или информационно-энтропийного анализа, которые служат для него определенной системой координат в виде оценочных критериев и общеметодологических принципов.
Скажем, то, что для сторонника системного подхода является верным ориентиром в политическом анализе, может вызвать огонь критики со стороны приверженца диалектического метода, который обвинит последнего в метафизическом конструктивизме.
