Позднее Рейхель консультировал художников
И, наконец, последнее: в письме А. В. Васильчикова говорится об оловянном отпечатке, якобы хранившемся в собрании Эрмитажа. Упоминание о никому не известном оттиске константиновского рубля, да еще в эрмитажном собрании, вызывает вполне понятное сомнение. Видимо, не очень-то хорошо разбиравшийся в нумизматике Васильчиков спутал в своем письме константиновский рубль с так называемым рейхелевским пробным рублем 1827 г.,
оловянный двусторонний оттиск которого действительно находился в те годы в Эрмитаже [4]. Штемпели этого портретного рубля, композиционно повторявшего константиновский рубль 1825 г., еще до закалки были отвергнуты Николаем I и хранились в штемпельном архиве Петербургского монетного двора, пока в начале 70-х годов ими не началась чеканка новоделов для коллекционеров. Кстати сказать, в том же 1879 г. по заказу А. В. Васильчикова для собрания Эрмитажа на Монетном дворе было отчеканено шесть новоделов этого пробного рубля.
Министерский комплекс, поступивший в музей по частям, не оставил почти никаких следов в документации Отдела нумизматики. В книге поступлений эрмитажного мюнц-проектные рисунки обеих сторон пробной монеты;
три пары штемпелей разной степени готовности;
семнадцать оловянных оттисков, полученных в процессе работы над штемпелями;
эрмитажный экземпляр константиновско-го рубля.
Без особого преувеличения этот комплекс можно назвать уникальным. Не будь он конфискован в чрезвычайных обстоятельствах декабря 1825 г., едва ли что-нибудь подобное сохранилось бы даже в богатом штемпельном архиве Петербургского монет
Автором проектных рисунков константи-новского рубля издавна и не без основания считается медальер Петербургского монетного двора Я. Я- Рейхель. Ему же приписывалось и создание единственной законченной пары штемпелей константиновского рубля. Документы из архива Петербургского монетного двора подтверждают, что Рейхеля действительно часто привлекали к работе, связанной с подготовкой проектных рисунков новых русских монет. Например, в 1829 г. он выполнил рисунок шестирублевой платиновой монеты (к двойному платиннику), в 1831 г. рисунки серебряной и золотой монеты с изображением орла, как на платиновой.
Позднее Рейхель консультировал художников Петербургского монетного двора, разрабатывавших проектные рисунки новых серий монет.
И. Г. Спасский обратил внимание на любопытный факт, правда, лишь косвенно подтверждающий причастность Рейхеля к работе по созданию рисунков константи-новского рубля. Как уже указывалось, проектные рисунки константиновского рубля выполнены на двух разных по размеру листах пергамента, тогда как обычно подобные рисунки выполнялись на плотной чертежной бумаге и, как правило, по нескольку рисунков на одном листе. На пергаменте же в первой половине XIX в. печатались марки Российско-американской компании. Печатала их, как известно, Экспедиция заготовления государственных бумаг, техническим руководителем которой с 1819 г. являлся Рейхель. Выполняя срочный заказ министра финансов Е. Ф. Канкрина, он вполне мог воспользоваться более или менее подходящими для этой цели обрезками пергамента у себя в экспедиции.
Наспех выполненные и еще не совсем законченные Рейхелем рисунки представляли собой лишь эскизы пробной монеты. Для представления министру финансов их следовало перенести на бумагу и раскрасить, однако в спешке тех дней на эту работу, видимо, уже не осталось времени.
Штемпели константиновского рубля представляют собой стальные массивные болванки весом до 3 кг и приблизительно одинаковой формы. Выкованные в фигурной кузнечной форме, они имеют в основании восьмигранное сечение, причем четыре широких грани чередуются с четырьмя более узкими. Верхняя часть каждой штемпельной болванки срезана на конус таким образом, что при переходе от боковых граней к рабочим поверхностям штемпелей образуется откос под углом 35 40 градусов.
Основания, откосы и рабочие поверхности штемпельных болванок обработаны на токарном станке. Боковые грани штемпельных болванок сохранили фактуру поковки.
1. Собственно штемпеля, выточенного на верхнем торце штемпельной болванки и возвышающегося над ним на 4 5 мм. На его рабочей поверхности медальер вырезал элементы монетной композиции.
4. Откосов штемпельной болванки, облегчающих любые манипуляции с печатным кольцом его установку и выемку в процессе чеканки.
5. Самой штемпельной болванки, нижняя часть которой крепилась в коробке монетного пресса.
Ниже дается подробное описание штемпелей константиновского рубля (все размеры указаны в мм).
В январе все того же 1819 г. медальер Н. Акор-чев занимался монетными штемпелями и набивкою катков для вереек, т. е. изготовлением инструмента для гурчения монетных кружков. Художники И. Гайдуков, Г. Николенко, Д. Бехтер в течение почти всего 1819 г. регулярно занимались вырезанием исторических штемпелей на место поврежденных.
В отчетах Медальерной палаты в первую очередь раскрывается производственная сторона ее деятельности: в ведомостях приведен перечень заказов, расписано задание медальерам, художникам, мастерам и ученикам, указан также объем производства за каждый текущий месяц. Значительно меньше сведений содержат они об организации производства и об условиях труда персонала Медальерной палаты. Пожалуй, только анализ ведомостей учета рабочего времени позволяет заключить, что продолжительность занятости и интенсивность работы служащих Медальерной палаты прямо зависели от объема и срочности поступавших на Петербургский монетный двор заказов.
В рассматриваемой нами подборке сохранился довольно любопытный документ, озаглавленный следующим образом: Список по которому иметь дежурство в Медальерной палате Г. Г. Медальерам, Мастерам, подмастерьям и ученикам; приходить на дежурство утром в 7 часов, а выходить в 3 часа пополудни. Обязаны дежурные наблюдать, что приказано будет от Старшего в чем состоит дежурство. Далее следует поименный график дежурств шести смен на вторую половину 1823 г., подписанный старшим медальером Павлом Лялиным [20].
Из этого списка выясняется, что в Медальерной палате Петербургского монетного двора ежедневно, включая выходные и праздничные дни, находилась смена медальеров и технического персонала, выполнявшая особо срочные заказы, а также следившая за состоянием рабочего инструмента в монетном переделе исправностью штемпелей, печатных колец и гуртильных вереек. Продолжительность таких дежурств, как это следует из пояснений к расписанию, составляла 8 часов в день, общее же их количество не превышало пяти-шести в месяц.
Во-первых, можно с большей долей уверенности говорить о том, что заготовки штемпелей распределялись среди медальеров заранее подобранными парами (см. описание трех пар штемпелей, приведенное выше). Так, размеры и вес штемпелей в одной паре приблизительно одинаковы, тогда как штемпели разных пар заметно различаются между собой. В частности, разница в весе первого и второго комплектов штемпелей составляет более килограмма, отличаются они и по основным размерам общей высоты, ширине боковых граней и т. д. Вероятно, в соревновании участвовали специально подобранные пары медальеров, в которых один из медальеров резал портретный штемпель, а его партнер вырезал гербовый.
Штемпели константиновского рубля помечены рисками, которые нанесены на боковых откосах штемпельных болванок зубилом или процарапаны каким-то режущим инструментом. В порядке очередности и соотношения портретной и гербовой сторон на штемпелях константиновского рубля имеется следующее число рисок: 1-я пара 1:2, 2-я пара 3:6, 3-я пара 4:5. О назначении меток нетрудно догадаться ими зафиксировано распределение штемпелей между медальерами. К сожалению, фиксация эта, будучи анонимной, не раскрывает нам их имен. Однако возникает заманчивое предположение: нельзя ли соотнести количество пометок на штемпелях с последовательностью упоминания имен медальеров и художников в списках штатного расписания Медальерной палаты, составлявшихся, несомненно, с соблюдением чиновной иерархии?
По мнению Е. С. Щукиной, изложенному в статье настоящего сборника, авторами первой пары штемпелей кон-стантиновского рубля предположительно были Павел Лялин и Владимир Алексеев. Именно их имена в списках чиновников и низших служителей Медальерной палаты за 18191820 гг. обычно идут вслед за фамилией давно не работавшего медальера Карла Леберехта. Между тем штемпели первой пары помечены одной и двумя зарубками.
Хранящиеся в настоящее время в Эрмитаже 17 оловянных оттисков соотносятся со следующими штемпелями:
К ВОПРОСУ О СОЗДАТЕЛЯХ ШТЕМПЕЛЕЙ КОНСТАНТИНОВСКОГО РУБЛЯ
В обширной литературе о константинов-ском рубле вопрос о резчиках, привлеченных к его созданию, не затрагивался. Цель настоящей статьи определить круг лиц, участвовавших в срочном и секретном предприятии, сопоставляя дошедшие до нас документы и памятники медальерного искусства первой четверти XIX в., хранящиеся в Отделе нумизматики Государственного Эрмитажа. В донесении Е. И. Еллерса Е. В. Карнееву упомянуто: ... на трех штемпелях начали онаго числа вырезывать портрет и на трех же реверс (герб). Штемпели сии отданы в разные руки, для большего соревнования с тем, чтобы занимались день и ночь [ 1, с. 208].
Работа осуществлялась одновременно несколькими медальерами Петербургского монетного двора.
Создавая проектный рисунок рубля, Я. Я. Рейхель, несомненно, должен был прибегнуть к какому-то графическому оригиналу не только из-за спешки, но и из-за отсутствия перед глазами самого портретируемого. Иконография Константина Павловича сравнительно скромна; ближе всего к рисунку Рейхеля профильный портрет на гравюре
Е. С. Щукина, 1991
Декабрьская ведомость Медальерной палаты 1820 г. выглядит следующим образом:
ИМена Кто чем занимались
Главный медальер, статский советник и кавалер К. А. Леберехт Старший медальер маркшейдер П. Лялин
Титулярные советники
Владимир Алексеев занят историческим штемпелем наместо поврежденного Федор Лялин откомандирован
Медальеры
Василий Безродный болен
Коллежский асессор Яков Рейхель
Медальеры
1. Федор Лялин
2. Михаил Сизорский
3. Алексей Клепиков
4. Александр Лялин
5. Павел Уткин
Медальерные мастера
6. Василий Добрынин
7. Алексей Невекин
8. Иван Лаврецов
9. Григорий Сабуров
10. Алексей Федоров Медальерные подмастерья
И. Дмитрий Морозов
12. Яков Морозов
13. Петр Одинцов
Медальерные ученики
14. Ефим Морозов
15. Алексей Екимов
16. Петр Морозов
Двое А. Лялин и А. Клепиков были зачислены в Медальерную палату в самом конце 1824 г. по окончании курса в Академии художеств и вряд ли могли соперничать со старшими коллегами в навыках и быстроте работы, что в данном случае играло решающую роль.
Круг возможных участников создания константиновских штемпелей сужается до полутора десятков человек, включая мастеров и подмастерьев, осуществлявших техническую доводку готового штемпеля. Это П. Лялин, Ф. Лялин, В. Алексеев, И. Лаврецов, Я. Рей-хель, Г. Сабуров, И. Сабуров, М. Сизорский, А. Невекин, В. Добрынин, А. Федоров, Я. Морозов и Д. Морозов.
В легенде об исполнителях первой пары штемпелей (Рейхель аверс, Алексеев реверс) второе имя не вызывает сомнений. Владимир Ефремович Алексеев (1784-1832) поступил на Монетный двор в 1801 г. учеником к К. Леберехту. Уже в 1805 г. он становится медальером и до начала 30-х годов является одним из наиболее активных сотрудников Медальерной палаты. В делах 1818-1820 гг. он упоминается преимущественно в связи с монетным переделом, хотя нередко и копирует изношенные медальные штемпели. Воспроизведение государственного герба двуглавого орла повторялось им многократно.
В июле 1820 г. ему поручена лепка формы государственного герба для печати, в отчете за ноябрь того же года указывается, что Алексеев изготовил 20 штемпелей для рублевиков. Как один из наиболее ответственных сотрудников Алексеев привлекался к делам, не терпящим огласки. В январефеврале 1820 г. он занимался по особенному делу (скорее всего штемпелями так называемых лобанчиков полулегальных подражаний голландским червонцам). Во время отсутствия П. Лялина Алексеев замещал его на посту старшего медальера.
К 1825 г., прослужив двадцать лет, он зарекомендовал себя как опытный медальер, но исполнил всего лишь две портретные работы автопортрет и лицевую сторону медали на приезд в Петербург прусского короля. Его деятельность как портретиста начинается с первого года царствования Николая I, после исполнения штемпелей коронационных медалей. В 1826 г. для изготовления медали в память Александра I выдвигается кандидатура Алексеева по доказанному им на опыте отличному искусству.
Общий силуэт государственного герба двуглавого орла на оборотной стороне кон-стантиновского рубля мало чем отличается от силуэта гербов на монетах и медалях конца XVIII начала XIX в., например наградных медалях Екатерины II. Определить руку мастера в каноническом изображении герба почти невозможно. В. А. Калинин, сопоставляя три штемпеля константиновского рубля разной степени завершенности, высказал справедливое предположение о том, что общий контур орла мог быть выбит на штемпеле маточником, а затем эта основа подвергалась дальнейшей ручной отделке.
Впрочем, не исключена возможность набивки пунсонами и отдельных деталей (например, звеньев орденской цепи).
Кто же являлся создателем штемпеля лицевой стороны константиновского рубля? Вероятно, Павел Александрович Лялин (1775 после 1835). Поступивучеником на Монетный двор в 1787 г., к 1818 г. он стал старшим медальером, фактическим главой Медальерной палаты. С этого поста он ушел в 1835 г., передав дела сыну А. П. Лялину.
Административную деятельность П. А. Лялин сочетал с творческой работой. В 1819 г. он, как и Алексеев, был занят по особенному делу, резал штемпели для печатей. Среди медалей, подписанных его именем, есть несколько портретных копия лицевой стороны медали Вольно-экономического общества с портретом Екатерины, наградная медаль Московского общества сельского хозяйства и наградная медаль Финляндского сельскохозяйственного общества (с надписями на шведском языке)
Портрет Александра на последней медали при сравнении с портретом константиновского рубля имеет много общего в высоте рельефа и компоновке силуэта. Есть известное сходство и в обработке поверхности, особой матовости фактуры кожи, которая явственно видна в портрете Екатерины и прослеживается в штемпеле константиновского рубля. К сожалению, сам экземпляр эрмитажного рубля уже не сохранил этого качества.
Помимо стилистических особенностей в пользу авторства П. А. Лялина говорят такие показатели, как большой стаж, опытность и занимаемый пост. Как старший медальер он не мог остаться непосвященным в любую работу, выполняемую в стенах палаты.
В делах Монетного двора 1819 1820 гг. Ф. Лялин постоянно упоминается как откомандированный в Ассигнационную экспедицию для резания штампов. Очевидно, речь
идет о принятом после 1817 г. новом оформле
нии полей ассигнации, с достаточно сложным орнаментом, с фигурой двуглавого орла. Из самостоятельных работ Ф. Лялина известны сложный по рисунку и трудоемкий по обилию деталей портрет Екатерины II на медали из серии князей и царей, портрет М. И. Кутузова и медаль финляндского сельскохозяйственного общества (с надписями на финском языке). Портрет Александра Iна последней медали настолько близок портрету работы П. А. Лялина на медали того же общества, что исследователь финляндских медалей А. Левенстим не обратил внимания на разные подписи медальеров. Тем не менее различия налицо. Рельеф Ф. Лялина несколько массивнее, щеки императора более округлы, сильнее намечена припухлость под глазами, резче обозначены и по-иному расположены пряди волос.
Теоретически можно предположить участие Ф. Лялина в создании второго, почти завершенного штемпеля лицевой стороны константиновского рубля с особенно резко обозначенной бровью.
Что касается Николая Павловича, то это самая малоизвестная фигура из всего семейства Лялиных. Иверсен упоминает единственный раз монограмму К.Н.Л. (копировал
Почти равные шансы с Сабуровым на авторство имеет и другой медальер Михаил Сизорский (18001848), поступивший на Петербургский монетный двор в 1822 г. По своему профессиональному уровню он был равен Г. Сабурову; оба медальера нередко одновременно упоминаются в документах. Так, в 1836 г. они получили прибавку к жалованию за отличное усердие к службе.
Как ни стремился я в своей книге оставаться в границах достоверного, но не смог устоять перед наследием прошлого. Как, например, было не поверить, что Я. Я. Рей-хель, очевидный автор проекта монеты, был и исполнителем ее штемпелей?
Первый экземпляр, известный по работе И. Г. Спасского, как рубль Л. С. Иозефа-Ф. Рихтера
Второй экземпляр, принадлежавший В. Г. Гаршину, после его смерти в 1956 г. исчез, затем тоже оказался за границей и в 1981 г. был куплен в ФРГ местным торговцем монетами (т. е. самим автором брошюры).
Третий экземпляр, хорошо известный по литературе как рубль РейхеляШубертаТолстого,после появления его на аукционе 1913 г. во Франкфурте-на-Майне много раз менял своих владельцев и, наконец, осел в коллекции французского собирателя (он был приобретен на аукционе в Сан-Луи (№ 2955) за 122 500 долл). (Примеч. ред.).
Теперь, благодаря находкам В. В. Барто-шевича, можно представить гораздо конкретнее и достовернее, сколько разного люду и на Монетном дворе, и вне его могло быть причастно к изготовлению пробных рублей для показа новому императору.
Накануне того, как загремели пушки у Зимнего и обагрился кровью снег на Сенатской площади, на Монетном дворе развертывалась привычная для него суета, приятная и перспективная для чиновников и художников-граверов в смысле возможных наград: возвращались к отвергнутому непонятным и страшным, как дурной сон, Павлом традиционному типу рублевика с портретом. Работа ведется, конечно, без особой огласки, и начальству лучше знать, из-за чего такая спешка, однако в происходящем решительно нет ничего сомнительного и сколько-нибудь секретного! Зашевелились десятки людей и на Монетном дворе, и вне его, в Канцелярии министра финансов, в Департаменте горных и соляных дел. А сколько совсем неведомых нам особ первого класса уже втянулись в игру: какие-то чиновные люди толкают под локти Канкрина, подсказывая свои выдумки;
Продолжим траектории блуждающих монет, обратившись к аукционным каталогам 1964-1980 гг., любезно присланным мне издателями или корреспондентами. Самый ранний из них печатался чуть раньше моей книги и уже отмечен ею. Аукцион, организованный совместно фирмами А. Хесса и Банк Леу, состоялся в октябре 1964 г. в Люцерне. Обложку аукционного каталога украшают фототипии обеих сторон сенсации аукциона константиновского рубля с гуртовой надписью. На аверсе видно, что ушная раковина портрета Константина наполовину раздавлена.
Монета описана под № 1568 и еще раз воспроизведена на таблице, вес не указан, и имеется отсылка к соответствующему разделу моей книги. Отмечена и находившаяся при монете записка-автограф ее бывшего владельца; кстати, имя владельца не называлось оно было указа-
С Капланом (ныне покойным) в то время я уже был знаком: в письме, присланном с каталогом, он интересовался, нельзя ли обменять в Эрмитаже его рубль на дублеты русских монет? Посещение Эрмитажа в первый раз незадолго до того произвело на него неизгладимое впечатление, о котором он сам потом вспоминал. Переступая порог Отдела нумизматики Эрмитажа, Каплан был в полной уверенности, что по крайней мере русская часть прославленного мюнц-каби-нета давно опустошена: золото и серебро ее монет и медалей перелито в слитки и даже медные монеты с императорскими гербами давно истреблены и переделаны на подшипники для тракторов (так можно было читать в кое-каких, как будто бы даже серьезных изданиях...).
Вскоре ему понадобился платок, чтобы утирать испарину с лица.
В руках Каплана тогда находилось бывшее собрание великого князя Георгия Михайловича, и первые его слова при нашем знакомстве были: Я приехал помочь Эрмитажу восстановить его коллекцию! Я привел его в кладовую драгоценностей Отдела нумизма-
тики. Тяжесть вынимаемых мною из шкафов планшетов с русскими золотыми медалями, с которых мы начали, несколько смутила гостя. Но может быть, я только делал вид, что они так тяжелы?
Попросив разрешения приподнять показываемые мною вещи, он убедился, что никакого обмана нет и в шкафах действительно хранится немыслимое количество, несомненно, золотых и платиновых медалей и монет. Расстались мы друзьями, хоть и оказалось, что ему нечего предложить Эрмитажу! Впоследствии П. Ф. Регенсбург из Гааги сообщил мне, что рубль, купленный Капланом, ушел в одну цюрихскую коллекцию.
В 1965 г. фирма Г. Ф. Шульмана продавала в Нью-Йорке коллекцию Е. Арлова из Новой Зеландии. Достопримечательностью этой коллекции был константинов-ский рубль (с гуртовой надписью), который оценивался в 35 000 долл. В декабре 1965 г. Коин Ворлд поместил репортаж с аукциона: Шульман открывает его констан-тиновским рублем, называя цену 35 000 долл. Первым отзывается С. Ф. Дж. Бургдорф из Музея Эстери Нумизматик Ассошиэйшн; затем Берндт Альстром из Стокгольма предлагает 37 000 долл.
Эта цена превышает рекордную для серебряных монет, уплаченную в 1963 г. за доллар 1804 г. ... Сол Каплан дает 38 000. В затихшем зале Шульман объявляет 39 000 от имени не названного клиента, но французский агент П. Р. предлагает рекордную сумму 41000 долл., и монета продана.
Присутствовавший на аукционе в качестве гостя Гарри Северин писал мне об очень наэлектризованной атмосфере, царившей при продаже констан-тиновского рубля.
Однако я склонен видеть в экземпляре, который фирма Г. Ф. Шульмана продавала в Нью-Йорке в 1965 г., залежавшийся с 1898 г. рубль с аукциона Гамбургера, т. е. рубль великого князя Сергея Александровича, хотя в каталоге Спинка 1974 г., к которому мы обратимся далее, сообщается, что Шульман в ноябре 1965 г. продавал бывший экземпляр Александра Гессенского. Но обе монеты легко спутать: на не очень четкой репродукции каталога 1898 г. хорошо видна характерная особенность монеты раздавленное ухо, но не совсем такое, как на монете Александра Гессенского в каталоге Мерцбахера 1914 г. Другой признак монеты с фото 1898 г. отсутствие четкости в прядях волос Константина; монета выглядит потертой, как будто ее годами носили в кошельке среди других монет. Не поэтому ли и произошла подмена ее лучшим экземпляром для обложки каталога?
В 1972 г. тронулся с места рубль без гуртовой надписи, получивший известность раньше других экземпляр РейхеляТолстого
А. Крейсбергом каталоге рубль приведен под № 2013, и его прошлое описано со ссылкой на мою книгу: изображение монеты дано в увеличенном виде на обложке и на таблице [7]. Кроме того, Крейсберг прислал мне еще и отличный фотоснимок монеты. Индивидуальным признаком ее, впервые воспроизведенным не очень четко в каталоге Хесса 1913 г., являются помятые и утратившие четкость городки зубчатые выступы ободка аверса, начиная от двойки даты и до буквы Р в слове ВСЕРОСС.
В каталоге Крейсберга-Когена кроме этого имеется еще один благоприобретенный, но временный признак: на скуле между бакенбардой и глазом хорошо заметны два темных пятнышка (запомним эти родинки).
Остается во всяком случае несомненным то, что была у Фарука подлинная монета или нет, у Кельпша монета, ранее принадлежавшая И. И. Толстому, побывала. Коин Ворлд от 28 октября 1979 г. излагал историю этой монеты, повторив приведенный мною список владельцев; вместе с тем им было отмечено, что в моей книге этот период истории монеты Рейхеля-Толстого излагается неточно, с чем я согласен.
В 1974 г. тот же экземпляр рубля без гуртовой надписи переходит в новые руки на аукционе фирмы Спинк и Сын. Со своими родинками он красуется на обложке каталога вместе с восемью золотыми редкостями и на изображениях в натуральную величину и эффектном увеличении на всю страницу. За описанием под № 757 с оценкой в 200 000 долл. идет обширная историческая справка, и в ней есть первое для заграницы упоминание о существовании и второго экземпляра
В. Фукс, забыв сообщить выходные данные. Как я догадываюсь, это аукцион Американской нумизматической ассоциации (ANA) 1979 г., упомянутый в названной выше статье Коин Ворлд. Снимок запечатлел карандашную пометку 114 000 долларов, но он недостаточно четок, чтобы рассмотреть индивидуальные признаки монеты.
Затем я получил присланный мне Р. Зандером прекрасно изданный каталог Сотби для следующего константиновского аукциона 1981 г.. Продавалось собрание Дж. Р. Фарнелла и монеты еще нескольких владельцев. Константиновский рубль здесь новинка.
Это еще один экземпляр без гуртовой надписи, собственность некоего частного лица. Он описан под № 396, при оценке в 80 000100 000 долл., и изображен на обложке каталога с запомнившейся мне маленькой щербинкой внизу на безупречно ровном ободке. Еще одно увеличение рядом с изображением в натуральную величину находится подле пространного описания и исторической справки.
В. Фукс писал мне, что после предложения 55 000 долл. монета была отозвана без объяснения причины....
Итак, на нумизматическом рынке имеют хождение три экземпляра рублей без гуртовой надписи.
Обратимся теперь к новинкам в части подделывания константиновского рубля, начав со снискавшего такую незавидную славу А. В. Трубецкого. Он ведь клялся, что из спасенных им пяти уцелело лишь два рубля, а три покоятся на дне Атлантического океана. Вслед за поднесением редкости Трубецкого императорскому Эрмитажу второй экземпляр оказался в коллекции великого князя Георгия Михайловича.
В дальнейшем через руки Каплана прошла и эта подделка вместе с подлинным рублем как второй экземпляр. Обе значатся на л. 119 описи Каплана, По словам владельца, монета получена им от брата, живущего в Аргентине, куда он переселился в 1928 г. из Ливана, где жили их родители, бежавшие в 1914 г. из турецкой Армении. Г. Арслан писал, что монета находилась в их семье издавна, но наличие гуртовой надписи, ставшей известной на рублях Константина лишь в 1879 г., и исключительно редкая для русской нумизматики противопоставленность сторон убеждают, что подделка не могла быть выполнена ранее 1880 г., когда открылась тайна этой пробной монеты.
Еще в 1976 г. я узнал, что Фукс стал обладателем константиновского рубля, привезенного во Франкфурт-на-Майне из Ленинграда неким израильтянином. Оказалось, что это не упоминавшийся выше подлинный рубль без гуртовой надписи, ни тем паче, не проблематический шестой гурченый. Когда у меня уже были фото и слепки голливудской монеты, Фукс, готовивший для журнала своего общества статью о подделках констан-тиновских рублей, прислал мне слепок, хорошо передающий гуртовую надпись, фотографии, а также гальвано своего рубля.
После этого я убедился, что оба фальсификата идентичны! На подлинном рубле 1825 г. очевидно единство стиля портрета с его нарочитой, романтической непричесанностью; в повторении исчезло единство движения свободно лежащей массы волос, куафюра уложена прядь к пряди, а на месте свободно начесанных вперед висков оказывается будто приклеенная курчавая котлетка. Итак, перед нами высший класс подделки, с использованием обжатых обыкновенных рублевиков XIX в.
Начиная с 1966 г. приходившие в Эрмитаж письма советских любителей постепенно познакомили меня с рядом образцов тиснения почти профессионально выполненными штемпелями, но преимущественно на податливом, мягком металле типа типографского гарта или какого-то белого, используемого зубными врачами. Эти оттиски ближайшим образом подобны по штемпелям рублям Арслана-Фукса. Протирки, с которых обычно начиналось знакомство, долго затрудняли и дразнили меня, пока О. А. Савинов, узнав о моей заинтересованности, не предложил в дар Эрмитажу свой экземпляр, случайно приобретенный им около 1970 г. у любителя с Урала. Этот экземпляр отлично сохранился, чеканен из темносерого металла, вроде типографского гарта в кольце; подобная подделка есть и в Государственном Историческом музее, но последний чеканен из мягкого белого металла. Обе монеты ближе всего к протирке, полученной еще в 1966 г. из Уфы от Н. Н. Леонтьева.
В таком же роде и вторая протирка 1979 г. с кружка серого металла, за которым последовало и фото из Арзамаса отС. А. Смирнова.
Если бы не в меру острое и высокое Л в слове золот. на реверсе последней, я бы признал их все чеканенными одной парой штемпелей той самой, которой чеканены рубли Арслана и Фукса. Во всех них доминирует некое чуть-чуть: чуть-чуть не совсем профессионально выглядят литеры; чуть-чуть лишнего в наклеенных бровях Константина; чуть-чуть больше, чем нужно, провален вздернутый нос; губы-щелочки; подбородку позавидовал бы и сам Муссолини, а угол между шеей и грудью приводит на память выражение грудь колесом. На обороте очень жирная последняя точка у С. П. Б., а ободки из городков всюду одинаково далеки от оригинала, хотя, наверное, нанесены даже по счету.
Соотношение сторон у всех экземпляров, как у подлинного рубля.
Приглашаю владельца штемпелей последовать примеру раскаявшегося разбойника, отдавшего в Эрмитаж свой штемпель для выделки фальшивых ефимков после моей разоблачительной публикации...
В заключение не миновать обращения к концепции В. В. Бартошевича, истолковавшего свою превосходную находку с позиций версии о шести, а не пяти образцовых монетах вопреки наличию нашего материала. Без спору, не разделяя эту концепцию в целом, принял это прочтение и В. Л. Янин. Однако в любом случае шесть монет лишь одно из возможных формально, но отнюдь не лучшее по конкретности прочтение слов к прежним двум еще четыре образцовых.
Оно игнорирует специфику и непременные условия производства, на котором разыгрывается история чеканки констан-тиновских рублей, и несет в себе соблазн пойти слишком далеко в поисках виновных.
Документ В. В. Бартошевича открывает занимательную картину того, как в целях скорейшего выполнения одобренного и кем-то подправленного рейхелевского проекта, вернее всего по инициативе руководителя Департамента горных и соляных дел Карнеева, в работу был включен чуть ли не весь старший состав граверов немноголюдной Медальерной палаты Монетного двора: ...на трех штемпелях начали... вырезывать портрет и на трех же реверс... Штемпели сии отданы в разные руки для большего соревнования. Наши материальные памятники сами штемпели разной степени готовности рассказывают то же самое: в мастерстве и скорости соревновались в изготовлении портрета три гравера и, скорее всего, столько же занималось и менее ответственной и трудоемкой гербовой стороной, хоть и едва ли следует принимать всерьез день и ночь рапорта.
А спешка была такая, что как только готова первая пара, а точнее первый портрет к уже готовому гербовому штемпелю, министр удовлетворился ею и остановил соревнование.
Стало быть, первый гравер мог объявить о завершении своего портрета если не 11-го, в пятницу к концу дня, то по крайней мере утром в субботу. Но вырезанный штемпель еще не инструмент. Естественно, что первым побуждением руководителей операции было закалить так страстно ожидаемую пару и испытать ее уже не на олове, а в деле на ручном винтовом прессе непременной принадлежности Медальерной палаты чтобы убедиться, что штемпели не имеют скрытых дефектов, а главное поскорее утолить нетерпение начальства!
Ни Карнеев, ни Еллерс и помыслить не посмели бы, чтобы остановить конкурс при выходе к финишу первого гравера. Это оставалось прерогативой одного только министра, и требовалось как можно скорее показать ему оттиск конечно, на серебре. Сам Карнеев, допускаемый в кабинет министра, помчался к нему с оттиском, и проба сразу получила одобрение, после чего последовало указание остановить работу над другими парами и готовить комплект гурченых пробных рублевиков.
Первый пробный оттиск, еще с гладким гуртом, естественно, остался у министра: кто осмелится требовать его обратно? Может быть, министру еще нужно согласовать его с кем-либо? И вардейн Еллерс спешит записать в расход первый рублевый кружок. И пока ожидали Карнеева с ответом, можно было в Медальерной палате уничтожить путем забивки лишние кружки, оставшиеся после выбора лучшего на показ министру.
При этой оказии вхожему в Медальерную палату автору проектных рисунков куда как удобно было бы принять участие в забивке и получше заколотить вынутый из кармана хотя бы один обыкновенный рублевик, чтобы Еллерс не заметил убыли отпущенных для испытания кружков при подсчете забитых лепех. Так в субботу ушел с Монетного двора самый первый константиновский рубль (проба без гурта) для нас, интересующихся им, и первый образцовый рубль для Еллерса.
Так могут быть прочтены слова рапорта к прежним двум еще четыре образцовых рубля, если ориентироваться на представленную накануне одну пробу штемпелей и известные нам в натуре пять образцовых монет. Тогда Е. Ф. Канкрин был прав, высказываясь о шести рублях, пяти образцовых, сохранявшихся в его канцелярии, и одном пробном, доставленном лично ему раньше. Он не знал или не хотел знать об экземпляре (экземплярах?) Рейхеля, а мы не знаем, какова была участь оставшегося у министра пробного оттиска, пока он не обнаруживается в Петрограде, скажем, в коллекции известного собирателя Л. X. Иозефа.
