Третья сигнальная
Чем объяснить нашу почти мгновенно возникшую взаимную симпатию? Ведь происходили мы из разных не то что миров, а вселенных.
Но мы оба были уже тогда свободными и богатыми людьми. Да-да - богатыми! Он - с доставшимися в наследство миллионами (о которых я, впрочем, в момент знакомства понятия не имел) и я, со своими 400 рублей в месяц официальной зарплаты.
Плюс имелись тогда и гонорары, зарабатываемые слева, в том числе сотня-другая долларов в месяц в инвалюте - целое состояние по тем временам. Мне почти хватало денег до получки! Я очень любил свою работу, и мне почему-то за нее еще и платили. Я работал много, в охотку, но при этом оставалось время попутешествовать с женой, съездить в Г агры или Подмосковье, а то и в Будапешт.
И книги, и фильмы, и нескончаемые жаркие споры с коллегами - это была полная до краев жизнь. Ни мне, ни мистеру Вильямсу некогда и некому было завидовать. А ведь эта штука, зависть, чаще всего и толкает людей на борьбу за большие деньги.
Конечно, если бы я имел хоть малейшее представление о его состоянии и происхождении, это могло бы меня смутить и сковать. А так - он был, конечно, какой-то важной шишкой, представлявшей наших лондонских потенциальных партнеров, это я знал. В тот вечер его должен был ублажать мой начальник, но что-то случилось в последний момент, и мне пришлось его заменить. Приличных ресторанов в Москве в то время было крайне мало и в них было трудно попасть, если не заказать столик заранее, и вот с горя я взял и позвал его к себе, в Новые Черемушки.
Взял, правда, у босса черную Чайку, чтобы встретить гостя в Шереметьево.
Мистер Вильямс осмотрел машину с не совсем понятным мне в тот момент веселым любопытством, сказал: мне еще не приходилось ездить в таких огромных автомобилях!
А потом, когда Чайка с огромным трудом медленно продиралась по узким, заснеженным дорожкам между домами Новых Черемушек, к нам подбежала решительная старуха в пуховом платке и в валенках и звучно ударила ногой по колесу. У-у, слуги народа! - злобно прорычала она. Наверно, она давно мечтала о такой возможности, но случай так близко подобраться к машине номенклатуры все не предоставлялся.
И вот теперь сами приехали - с доставкой на дом.
Что это было? - удивился мистер Вильямс. И когда я ему всё объяснил, как мог (слуги народа - не самая простая идиома для перевода), пришел в полный восторг. Я тогда еще не понимал, какую тему для рассказов в аристократических салонах Лондона получил мой гость!
Понравилась ему и наша квартира и особенно кухня (так его, безусловно, еще не принимали). Он со вкусом ел, с искренним любопытством пробовал русские блюда и напитки, в которых был, впрочем, как и я, весьма умерен. Но объединяло нас и многое другое. Я был из театральной семьи, его тетка была известной английской актрисой, больше других писателей мы оба ценили Чехова.
И оба терпеть не могли выпендрежа, того, что сейчас называют понтами. И анекдоты нам нравились одни и те же.
Благодаря мистеру Вильямсу я, собственно, и оказался в Англии. Сначала в короткой командировке для осуществления некоего англо-российского проекта, вовсе не планируя здесь оставаться надолго, а потом жизнь сложилась так, что застрял на Альбионе чуть ли не навсегда. Возможно, мистер Вильямс и с самого начала, после нашего знакомства, потихоньку вел дело к этому.
Конечно, оказаться в его четырехэтажном особняке в центре Лондона после Новых Черемушек было несколько... в общем-то что-то сродни шоку мы с женой испытали. Чтобы смягчить потрясение, мистер Вильямс решил для первого раза принять нас в подвале, на кухне.
Мистер Вильямс вполне счастлив в семейной жизни, но он - самый богатый, но и самый грустный среди моих английских друзей. В его глазах прячется постоянная, неизбывная печаль. Стоит ему расслабиться, чуть-чуть забыться, и она вылезает наружу.
И вот я думаю: насколько это может быть связано с тем, что он родился сразу очень богатым? В мире не было ничего такого, чего не могли бы позволить себе его родители или, позднее, он сам. Каково это - расти в сознании, что в материальном мире, по крайней мере, ему не за что бороться?
Захочет пароход, будет пароход, самолет, так самолет. Хоть пять роллс-ройсов, хоть десять. И какое это имеет значение?
Семья мистера Вильямса создала одну из всемирно известных компаний в области издательского дела. Когда после университета пришла пора, он пошел в эту компанию работать и после коротких стажировок в разных ее подразделениях да пары бизнес-школ стал одним из ее исполнительных директоров. Не главным, но ключевым, надзирающим оком семьи - владельцев блокирующего пакета.
И каково это было опять, думал я, прийти и знать, что если не проявишь признаков клинического идиотизма (именно в медицинском смысле слова), то непременно будешь директором - не потому, что талантлив, а потому, что так заведено. Можешь сколь угодно быть умен и замечательно вкалывать - все равно этого никто не оценит, ты же не за то в командное кресло посажен.
И это было, конечно, несколько печально или, по крайней мере, скучно. И потому мистер Вилл своей работой немного тяготился, может быть, даже очень тяготился, но тщательно это скрывал, только друзья могли что-то заметить с близкого расстояния. Но что было делать: больше никто не мог заменить его, а кому-то нужно было представлять интересы семьи в бизнесе.
Поскольку старший брат мистера Вильямса, вполне, кстати, тоже симпатичный, способный и неглупый человек, сразу же заявил, что бизнес не по нему и он намерен делить свое время между воспитанием детей и выпиливанием лобзиком, в каковом деле он достиг немалого совершенства...
И все же с каким облегчением мой друг ушел в отставку, когда семья постановила продать свои акции и полностью отойти от управления компанией! Теперь он посвящает себя жене и двум замечательным, скромным и серьезным детям, а также, чтобы не пропадали зря накопленные знания и опыт, сугубо на общественных началах трудится консультантом в нескольких благотворительных обществах.
Он прекрасный семьянин и верный друг, но богатство не сделало его счастливым.
Еще судьба меня столкнула с парой российских олигархов. Они, конечно, self-made men, создали себя с нуля. Дружить с ними оказалось нелегко, даже невозможно!
Но мне удалось разглядеть, что люди они в общем-то счастливые, но счастливы они вовсе не тогда, когда тратят свои бешеные деньги. Это им как раз скучно, даже тоскливо. Хотя швыряют суммы туда-сюда, потому что социальные условности их круга этого требуют. Вопрос престижа.
Но делают это скорее с плохо скрываемым отвращением. Счастливы же они по-настоящему только тогда, когда в бешеном азарте деньги делают, подбираются к очередному миллиарду.
Люди они умные, жесткие, волевые. Наверно, кроме того, им очень сильно повезло -они оказались в нужном месте в нужный час. Но повторю, они счастливы не потому, что богаты, а потому, что страсть к деланию денег, сам процесс делает их счастливыми. Ненадолго, правда, потому что, когда цель достигнута, становится несколько грустно.
Но надо ставить новую и вгрызаться в нее зубами, сражаться за ее достижение и вертеться, как сумасшедшая белка в сумасшедшем колесе.
С самым богатым человеком планеты - омахским оракулом Уорреном Баффетом я, увы, не знаком. Но про него известно, что он, живя вдали от больших городов, обходится без обязательных атрибутов богатства - они ему совсем не интересны. Он живет в очень скромном и небольшом доме, в Омахе, штат Небраска, который купил за тридцать с чем-то тысяч долларов в 1958 году, ездит на скромной автомашине. Все его время, вся его энергия и колоссальные таланты тратятся на процесс создания денег. Инвестирование в фондовый рынок он возвел в ранг высокого искусства, и люди едут в Омаху на так называемые Вудстоки капитализма, чтобы иметь возможность увидеть и услышать Баффета, со всех концов земли.
Его инвестиционный фонд (с 1965 года он называется Беркшайр Хэтуэй -Berkshire Hathaway) обрел культовый статус. Еще бы! Он, чуть ли не единственный среди себе подобных, все растет и растет, начиная еще с 50-х годов, уже в десятки тысяч раз вырос!
Этот карман не меняется!
Баффет рос не в бедной, но и не слишком богатой семье, но уже в младших классах школы зарабатывал спекуляцией банками кока-колы и жевательной резинкой. В 13 он заполнил свою первую налоговую декларацию, списав 35 долларов в качестве расхода на капитальное оборудование - велосипед. Но уже тогда, судя по всему, деньги были для него не средством добывания земных благ, а самоцелью.
То есть - по Марксу и по Аристотелю -извращение, хрематистика.
Сегодня этот человек занимается большой благотворительной и общественной деятельностью. Добивается, кстати, введения запретительного налога на наследство. (Нельзя ведь отдавать олимпийские медали 2020 года детям чемпионов Олипиады-2000, -говорит он.) И сам он не собирается почти ничего завещать своим детям - с его точки зрения, каждый должен всего в жизни добиваться сам. Деньги же богачей должны в итоге вернуться обществу.
Уоррен Баффет любит делиться опытом, с удовольствием раскрывает секреты, как делать деньги. Да и секретов никаких нет - в основном напряженная работа головного мозга. Конечно, мозга незаурядного и умеющего управлять мощными информационными потоками, а значит, и потоками денежными. Он досконально изучает рынок, выискивает имеющие потенциал роста акции.
Использует все те же, хорошо всем известные критерии -соотношение доходности к капиталу, прозрачность, финансовые потоки, определяет, велики ли накладные расходы и задолженности, каково состояние конкуренции и выдержит ли компания атаку инфляции. Он все время пополняет свой список высокоэффективных компаний, а потом ждет момента, когда они оказываются недооцененными биржей - часто это происходит в моменты общего падения индексов биржи, когда паника рубит всех без разбору. И вот тогда он появляется на сцене.
Все вроде бы эту технологию знают, но остальным то ли терпения не хватает, то ли жадность подводит... Один из последних примеров: заметил Баффет, что в небольших американских городах появилась ярко выраженная тенденция - закрываются газеты и остается всего одна. Но зато вот эта единственная оставшаяся, в результате исчезновения конкурентов, резко увеличивает свои рекламные продажи и, соответственно, доходы. И вот стал Баффет вместе со своим главным бизнес-партнером Чарльзом Мангером находить в таких городах успешные газеты-лидеры и вкладывать в них деньги. Инъекция свежих капиталов, как правило, ускоряла этот процесс, конкуренты быстрее оказывались поверженными, а Berkshire Hathaway заработал на этом сотни миллионов долларов.
Простая, казалось бы, идея, а вот никто другой не додумался.
Сколько есть в мире книг, подробно описывающих, что надо сделать, чтобы разбогатеть. Несть им числа. Например, книга Хорста Мехлера Деньги не пахнут.
Вообще-то в оригинальном немецком издании она называется совсем иначе - Миллионеры, сделавшие себя сами, но российским издателям показалось, что это звучит недостаточно цинично, ведь в России общество все еще верит, что большие деньги можно зарабатывать, только если ты беспредельно безнравственен, хрематичен, так сказать.
А если говорится нечто иное, так это так, сказочки для наивных. Так вот, Хорст Мехлер, опросив тучу сделавших себя богачей, обнаружил, что все они, как один, перечисляют, хоть и разными словами, 14 одних и тех же принципов, необходимых для создания состояния. Я не буду заниматься их перечислением, они достаточно предсказуемы и, наверно, их небесполезно принять во внимание.
Но если бы в них заключался действительный секрет того, как стать богатым, то, наверно, вопрос решился бы сам собой -все прочитавшие книгу автоматически входили бы в ряды олигархов и богачей. И если бы дело только в жестокости и отсутствии нравственных ограничений, то, надо думать, в России богачей было бы очень много. Да и не только в одной России, конечно.
Так что дело не в этом. Секрет заключается в том же - что никакого секрета нет. Один способ разбогатеть - это получить наследство или выиграть в лотерею, ну, или случайно набрести на какую-нибудь золотую (или нефтяную) жилу, разбогатеть, не понимая что делаешь, без особого труда.
Такое богатство мало того, что требует сверхъестественного везения, когда один шанс из миллионов, так еще и счастье редко приносит. По наблюдениям, случайные миллионеры не знают, что делать с неожиданно свалившимися на них деньгами. Они быстро профуковывают эти состояния, теряя в процессе друзей и близких, утрачивая присущий им образ жизни и не приспосабливаясь к новому.
Спиваются, стреляются, делаются наркоманами. Или просто доживают жизнь в тоскливом одиночестве.
Так что случай моего друга Вильямса еще благополучный - его с детства приучили к деньгам, поэтому они не были ему в тягость, но и счастья они ему не принесли.
Но сами понимаете: рассчитывать на такое наследство или выигрыш в лотерею вряд ли стоит. Тогда остается второй способ - это каторжный, самоотверженный труд.
Кто-то из американцев, писавших на эти темы, отметил, что в принципе любой, жалующийся на свою бедность и жалкую зависимость от нелюбимой тоскливой работы, может в одночасье изменить свою участь - было бы только желание. Например, взять кредит в банке, купить ферму и трудиться там, не покладая рук, от рассвета до заката, Система в американском сельском хозяйстве сейчас такова, что это практически гарантирует вам не просто сытую, но и весьма обеспеченную жизнь. К тому же вы станете сами себе хозяином -замечательная вещь, между прочим!
Правда, вкалывать надо, дай бог - а что же вы хотите, богатство заполучить, на диване полеживая? Так не бывает!
Есть и другие способы почти наверняка и достаточно быстро стать состоятельным человеком. Например, если у вас, что называется, руки с какой надо стороны приделаны, вы можете покупать квартиры и дома, находящиеся в плачевном состоянии, но в хороших, перспективных районах. Опять же, взяв под это дело кредит, если нет другого способа обзавестись капиталом. И, отремонтировав их как следует, перепродавать с немалой прибылью.
При этом надо хорошенько посчитать, не убийственные ли вам банк навязывает проценты и что будет, если они вдруг сильно вырастут? И прежде чем покупать недвижимость, надо сделать большое, тщательное исследование - сколько стоят здесь дома и какую маржу может дать хороший ремонт.
Если вы человек хваткий и справитесь к тому же с элементарной бухгалтерией, то не успеете опомниться, как будете уже стоять во главе целого бизнеса. А дальше многое будет зависеть от вашего умения ладить с людьми, направлять их, максимально использовать их сильные стороны и нейтрализовывать слабые. Если вы будете в этом сильны, то сможете вскоре оказаться владельцем целого агентства недвижимости.
Но в любом случае это - самый надежный вид городского бизнеса. Но есть и другие.
Все они подразумевают, разумеется, кропотливое изучение рынков, глубокое понимание тех механизмов, которые вы собираетесь использовать, создавая деньги. И, непременно, в итоге любовь к самому делу. А дело, между прочим, по-английски - бизнес.
Но для начала нужны решимость и терпение. Потому что и в делах денежных, как и всех других, действует формула Хемингуэя: Вялое любопытство не имеет ни права, ни сил чем-либо владеть.
С другой стороны, если за вашим стремлением разбогатеть стоит лишь больное самолюбие и комплексы, стремление любой ценой быстро самоутвердиться, то одного этого тоже может оказаться недостаточно. Если вы будете мечтать только о результате, не разобравшись как следует в процессе, не научившись наслаждаться трудной работой, то вас могут ждать большие неприятности. Такие, например, какие постигли недавно француза Жерома Кервьеля.
Кто не рискует, тот, как известно, не пьет шампанского, но и рискующий без толку и разбору, бесшабашно, тоже скорее всего останется на пиве и воде, а то и закончит тюремной баландой.
Третья сигнальная
Пора подводить итоги.
Главный пророк капитализма Адам Смит учил, что именно свобода развязывает руки участникам рыночных процессов, что разумный риск при этом - непременное условие прогресса. Но это не значит, что у государства нет и не должно быть регулирующей роли в отношениях с рынками - последние банковские и биржевые эксцессы лишний раз ясно это показывают. Но пределы этих разумных ограничений очевидны - необходимо лишь то, что достаточно.
Ограничения должны быть минимальными, но все же эффективными.
Ведь даже демократия не выше здравого смысла, как говорил Сократ, готовясь - в полном соответствии со свободным (и вполне идиотским) волеизъявлением афинского народа - выпить чашу цикуты. Так же и принцип свободы рынков не выше здравого смысла и голоса рассудка. Да, собственно, о попрании свободы речь не идет, наоборот, о ее защите. Потому как и здесь должен действовать давно уже осознанный человечеством принцип: свобода одного кончается там, где она нарушает свободу другого.
Иначе она не свобода, а наоборот, тирания и произвол. Не могут банки топтать интересы всех остальных игроков на рынке, безрассудно уничтожая стоимость вместо того, чтобы ее хранить и умножать...
Свобода уничтожать самих себя и подрывать тем самым финансовую систему в погоне за сверхприбылью - это никакая уже не свобода, а преступный идиотизм. И что позволено быку - рядовому брокеру на бирже (которому полезно набить шишек и поучиться на собственном горьком опыте), то не позволено Юпитеру, которому доверена кровеносная система экономики.
Которому доверены Деньги.
Вот я и дошел до еще одного, опять-таки не научного, а метафорического определения, причем много раз озвученного до меня. При этом еще и неполноценного.
Потому что деньги, конечно, не только кровь экономики. Они еще и третья сигнальная система человечества.
К этому близко подходил Сомерсет Моэм, когда писал, что деньги - это шестое чувство, без которого остальные пять бесполезны. Но в наши кибернетические времена это уже не дополнительный орган чувств, работающий на уровне отдельного индивидуума, но целая сигнальная система человечества. Они бесконечно способны к адаптации.
И перепрыгивают через все возводимые барьеры.
Но при этом они нестабильная штука - по сути своей, они постоянно меняются количественно и качественно, в объеме и скорости движения (оборота). Только так и может быть, но в этом и их фундаментальный недостаток, из-за которого, видимо, теоретикам все так и не удается до конца раскрыть их суть.
Так что деньги - это движение, процесс. Остановившись, деньги умирают. Или, по крайней мере, замирают.
И еще не могу удержаться от крамольной мысли - не есть ли деньги своего рода акции во всемирном предприятии, свидетельствующие о праве владельца на некую часть совокупного богатства человечества? На долю в некоем совокупном спросе, том самом, что вынь и положь!. Ну, или ваучер, что ли. (Хотя в России это слово лучше не произносить пару поколений еще.) Или уж, по крайней мере, кусочек общественного договора об экономических правах и обязательствах. (Но с этого я начал эту книгу - круг замкнулся.)
Но у меня есть мое личное определение. Свое заветное. Припасенное на конец.
Д. - ДИНАМИЧЕСКАЯ СИСТЕМА, РЕГУЛИРУЮЩАЯ МАТЕРИАЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ЛЮДЕЙ МЕЖДУ СОБОЙ И С ПРИРОДОЙ.
Слишком общо, - поморщатся экономисты, и будут правы.
Но не слишком ли конкретны, приземлены, узки определения из словарей и учебников? Перечисление функций, а не определение смысла.
Мне кажется, нужно и то и другое.
Ну, хорошо, хорошо - И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ИЗМЕРИТЕЛЬ И НАКОПИТЕЛЬ СТОИМОСТЕЙ ДЛЯ МНОГОСТОРОННЕГО И РАСТЯНУТОГО ВО ВРЕМЕНИ ОБМЕНА.
Н-да, сам знаю: тяжеловато.
И еще - символ, в соответствии с негласным общественным договором, регистрирующий все долги и трансакции.
Ну, тут опять я вторгаюсь в ту же спорную тему: товар-не-товар - символ-не-символ.
Под конец не хотелось бы начинать дискуссию заново...
Можно и проще, так как скажут многие экономисты:
ДЕНЬГИ - ЭТО ВСЕ, ЧТО УГОДНО, ЧТО ШИРОКО ПРИМЕНЯЕТСЯ В КАЧЕСТВЕ СРЕДСТВА ПЛАТЕЖА И УЧЕТА ДОЛГА И КРЕДИТА.
