НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
Но к 90-м годам латиноамериканским республикам удалось стабилизировать свои валюты, и уставшие граждане стали жить в относительном уюте простой двузначной инфляции. Однако гиперинфляция продолжала шествовать по земному шару, став бедствием на этот раз для республик бывшего Советского Союза, граждане которого почти семьдесят лет жили в условиях чрезвычайно стабильной, хотя и не особенно ценившейся и не везде принимаемой валюты. Когда Советский Союз распался, а вместе с ним распалась и система распределения ресурсов и фиксированных цен, стоимость рубля упала.
Союзные республики, выпустившие собственные деньги, но привязанные к рублю, обнаружили, что их валюта падает еще быстрее, чем российский рубль. Больше всех пострадала Украина, которая практически не имела опыта в качестве независимого государства с собственной валютой. В начале 90-х годов политики и бюрократы на Украине даже не могли подобрать подходящее название своей валюте.
Так называемые купоны были просто плохо напечатанными банкнотами, которым не хватало даже глянца поддельных денег.
При стабильном развитии инфляции при всего лишь 5 процентах в год деньги теряют половину своей стоимости, и, следовательно, цены удваиваются только за четырнадцать лет. Таким образом, если инфляция составляет в год 5 процентов, дом, который в 1985 году стоил 100 000 долларов, будет продан к 1999 году за 200 000 долларов. При 10 процентах в год цена того же дома вырастет вдвое за семь лет.
Таким образом, дом, который в 1985 году стоил 100 000 долларов, к 1999 году будет стоить 400 000 долларов.
Когда конгресс Законодательным актом о монетарной системе 1792 года приравнял доллар к золотой монете, стоимость доллара была установлена на отметке 19,75 доллара за тройскую унцию. За 180 лет стоимость доллара упала почти вдвое относительно золота, остановившись на 35 долларах за унцию к моменту, когда Никсон закрыл золотое окно. За период с того момента и до середины 90-х годов доллар упал до примерно 400 долларов за унцию золота.
Другими словами, цена снизилась примерно наполовину до 1971 года, но в следующие двадцать лет она снизилась до менее одной десятой от цены 1971 года.
В Соединенных Штатах инфляция никогда не достигала такого уровня, как в Германии или Боливии, но и здесь отчасти была введена такая же инфляционная культура. Во время суровой инфляции 70-х годов американцы, принадлежавшие к среднему классу, делали целое состояние, обращаясь к излюбленному способу, позволяющему избегать наличных денег. Это означало, что они были готовы брать большие займы под высокие проценты, чтобы превратить имеющиеся у них деньги в дома, стоимость которых резко повышалась, в то время как стоимость доллара падала чуть ли не отвесно.
В XX веке инфляция стала неизменной составляющей мирового ландшафта, что было более естественно, нежели то, что искусственно создавали правительства. Трудно поверить в это, но цены действительно падали на протяжении большей части XIX и начала XX века. Если не считать войн и нескольких других неординарных моментов в истории, в остальное время в XIX веке товары, производившиеся машинами, были дешевле, а поскольку перевозка товаров была усовершенствована, цены снижались, потому что стоимость валюты была привязана к золоту и серебру.
За двадцать пять лет после Гражданской войны в Соединенных Штатах оптовые цены снизились в среднем на 60%, а в некоторых областях, таких как текстильная промышленность, это снижение было еще более неправдоподобно большим. Большинство товаров в 1900 году стоили дешевле, чем те же товары в 1800 году. В 1897 году на один доллар можно было купить риса на 43% больше, чем в 1872 году, больше бобовых на 3 5%, чая на 49%, обжаренного кофе на 51%, сахара на 114%, баранины на 62%, свежей свинины на 2 5 % , шпига и масла на 6 0 % , молока на 42% .
В демократическом обществе политики часто неохотно повышают налоги, чтобы не навлечь на себя гнев избирателей. Инфляция и девальвация валюты служат им гораздо лучше, потому что они содержат в себе скрытый налог. Правительство запускает больше денег в систему, и политики и бюрократы имеют больше денег, чтобы тратить их на любимые проекты.
Выпуск новых денег, однако, несколько удешевляет все существующие деньги и, таким образом, съедает деньги государства и их коммерческую жизнеспособность. Как писал Уильям Гредер, эксперт в области истории Федеральных резервов, повторяющийся опыт инфляционной спирали в значительной степени предполагает, что основной источник этих травм находится не в экономике, но в политике, в том выборе, который делает правительство или, точнее, в выборе, который правительство отказывается сделать.
Вначале могло показаться, что инфляционный налог можно в равной мере распространить на все население, поскольку все люди используют деньги, или даже что он мог повлиять на тех, у кого больше денег. Уровень инфляции это просто цифровой индекс, но это и среднеарифметическое, основанное на совершенно разных жизненных обстоятельствах. Он смешивает в одну кучу и миллиардера, и нищего, и в этом заключено большое неравенство.
Если миллиардер теряет 10% своего состояния, потери составляют 100 миллионов долларов; для человека, зарабатывающего 50 000 долларов в год, потери составляют лишь 5000 долларов. Миллиардер не столь тяжело переживает инфляцию, однако не просто потому, что он настолько богат, но потому, что он не держит миллиард долларов в ящике туалетного столика или даже на чековом счету: деньги инвестируются и дадут большую отдачу во время инфляции. Счета миллиардера не будут отставать от инфляции, и при определенном умении он сможет получить гораздо больше. Для тех же, кто живет на зарплату, и для пенсионеров, снижение покупательной способности происходит за счет изменений образа жизни семьи, а не за счет их инвестиций.
И потеря 5000 долларов представляет собой существенное уменьшение покупательной способности, которая не восстанавливается путем увеличения инвестиционных доходов.
Бедность это величайшее из зол и тяжелейшее из преступлений.
Бернард Шоу
Университетское авеню протянулось на семь миль с востока на запад, связывая университет Минессоты в Миннеаполисе с государственным Капитолием в соседнем Сент-Поле. В десятилетия сразу же после Второй мировой войны авеню, вдоль которого выстроились банки, агентства по продаже автомобилей, рестораны и большие магазины, служило в качестве преуспевающего торгового и предпринимательского центра, способствующего процветанию предместий этих городов. В 70-е годы были построены параллельное шоссе и несколько кварталов к югу от Университетского авеню.
Таким образом, оно было заменено более высокоскоростной магистралью, связавшей два города, что положило начало общего экономического упадка в этом районе. Средний класс среди афро-американской общины исчез, так как те, кто мог себе позволить переехать в новое предместье, переехал туда, а те, кто не мог позволить себе это, был насильно переселен в новые квартиры, построенные правительством взамен домов, снесенных при строительстве шоссе.
Множилось число магазинов, торгующих бакалейными товарами и предметами первой необходимости, ресторанов быстрого обслуживания, имеющих право делать скидку, но район был лишен более масштабных привилегий, оставшись с длинными рядами маленьких предприятий с вывесками, написанными от руки. Такие магазины предлагали уроки каратэ или тхе квон до, подержанную бытовую технику, синтетические надгробные плиты и пластиковые цветы, автомобильные запчасти, залоговые закладные и товары повседневного спроса. Главные религиозные вероисповедания сошли на нет и были заменены маргинальными религиозными движениями и институтами, специально для этих целей созданными харизматическими духовными лидерами из округа.
Освободившееся пространство, где торговля пришла в упадок, было заполнено рядом проектов в области искусства, однако они были рассчитаны на людей за пределами района и не вносили большого вклада в развитие экономики округа. Правительства города и штата не раз объединяли свои усилия в целях развития района, воздвигая правительственные здания библиотеку, полицейский участок, агентство по продаже мотоциклов и заведение по найму рабочей силы и переподготовке, но это лишь способствовало дальнейшему упадку. Каждое новое бетонированное здание без окон, со стенами, похожими на крепостные, лишь увеличивало число стерилизованных фасадов, вид которых мог улучшить, казалось, даже графит.
Строительство новых зданий лишь еще больше разрушало кварталы старых домов и магазинов, вследствие чего они все меньше походили на округ, но все больше на незаконченный социальный эксперимент.
Точно так же люди из беднейших районов современных американских городов покупают гамбургеры или жареного цыпленка за наличные и платят только за одну еду. Даже в универсаме они покупают много легких закусок, уже расфасованных в небольших количествах, что, следовательно, обходится им дороже.
Покупая эти товары и услуги, будь они легальные или нелегальные, в небольших количествах, бедные платят соответственно существенно больше. Даже в азартных играх они, скорее, пользуются наличными при игре в покер, пульку или при покупке лотерейных билетов, чем представители среднего класса, которые играют в казино пластиковыми фишками или карточками, или пользуются специально организованными общими фондами и услугами букмекеров, которые принимают как чеки, так и наличные. Наличные деньги не только символизируют класс бедных, но они еще и являются частью действующей более дорогостоящей системы, чем система безналичных расчетов, принятая у среднего класса и у богатых.
К концу XX века во всем мире снизилось значение наличных денег во всех формах, включая монеты и банкноты. Еще до того, как деньги перестали опираться на золото, они постепенно теряли свое значение для финансовой элиты и, следовательно, для всего общества. В то же самое время, однако, наличные деньги находили соответственно все большее применение среди бедных.
В современной двухклассовой системе бедные платят наличными, в то время как потребители из среднего класса используют пластик и чеки.
В условиях выделения экономики для бедных, основанной на наличных деньгах, из пластико-бумажно-электронной экономики для всего остального общества возникла потребность в создании промежуточных институтов, соединяющих обе экономики. Множество бедных людей не имеет банковских счетов или кредитных карточек, но на самом деле они получают чеки от своих работодателей или при уплате пособий по безработице, благотворительности, пенсий, подоходных налогов и у них не хватает средств для их обналичивания. Некоторые предприниматели, как, например, владельцы крупных магазинов, предоставляют такие услуги, но поскольку объем чеков, получаемых в бедных кварталах, увеличился, стал развиваться бизнес, связанный с обменом чеков на наличные.
Любой, имеющий чек и правильно оформленное удостоверение, может пойти в агентство по обналичиванию чеков и за приличную плату обменять чек на наличные.
НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
Люди из гетто наличных денег с большей вероятностью, чем основное население Америки, выполняют услуги, связанные с подпольной оплатой наличными, даже в том случае, когда они работают вне гетто, в легальном бизнесе или в качестве слуг в богатых домах. Их работа по большей части носит временный, случайный характер. Мужчины слоняются небольшими группами по тротуару перед агентством по найму или перед правительственным центром переподготовки в надежде, что кто-нибудь подъедет к обочине и возьмет одного или двоих из них на временную работу по погрузке, расчистке участка, разгребанию снега, выкапыванию резервуара или чего-нибудь еще, что даст им возможность заработка наличными за день.
Наличные стали иметь такое большое значение в жизни бедных людей, что правительство выпустило наличные деньги в таких новых формах, как, например, продовольственные марки, которые имеют хождение почти исключительно как деньги для бедных. В гетто наличных денег большие универсамы и небольшие магазины по продаже предметов первой необходимости отчаянно конкурируют друг с другом в борьбе за продовольственные марки. Торговцы, готовые переступить через закон, принимают продовольственные марки не только за продовольствие, но также и за другие товары, однако при этом, конечно же, покупатель должен заплатить больше, поскольку платит второсортными наличными, а также с учетом того юридического и финансового риска, на который идет торговец, принимая эти марки.
На улице люди продают продовольственные марки за наличные с очень большой скидкой, что также является результатом второсортного положения продовольственных марок как менее приемлемой и менее полезной формы денег.
СТОИМОСТЬ НАЛИЧНЫХ
В среде бедных людей наличные деньги остаются самым ценным подарком на протяжении всей жизни. Наличные деньги там дарят в день рождения, там могут в буквальном смысле этого слова пустить шапку по кругу ради друга, попавшего в беду, или пользоваться деньгами при выполнении некоторых обрядов. У некоторых групп сельского населения и в рабочей среде принято, чтобы гости публично дарили деньги невесте, иногда набивая ими ее одежду или прикалывая их к ее платью.
У американских индейцев принято исполнять на их собраниях танец с одеялом, во время которого гости бросают деньги на одеяло для тех, кто нуждается. Подобным же образом гости бросают деньги на барабан в конце собрания, чтобы помочь группе барабанщиков покрыть расходы.
Крестьяне и другие бедняки во многих обществах покупают такие высокопрестижные и дорогие изделия, как часы, даже если они не показывают время, или видеомагнитофоны и телевизоры, даже если у них нет в доме электричества. Хотя со стороны это может показаться нелогичным, но эти изделия представляют собой вид инвестиции или экономии. Поскольку товар имеет высокий престиж, его легко продать, когда владелец нуждается в деньгах.
Может оказаться, что стоимость часов или телевизора, пусть они даже и бесполезны для их владельца, будет более стабильна в долговременной перспективе, чем сами деньги. И все же цель состоит в том, чтобы приобрести изделия, которые можно легко превратить в наличные или использовать при необходимости.
Экономика гетто, бедных кварталов от Мехико до Милуоки и от Сиэтла до Стамбула, крутится вокруг наличных денег, но те же наличные, на которых держится экономика бедных, создают барьеры для их участия в общей экономике, основанной на операциях с чеками, пластиковыми карточками и электронными импульсами. Все общество воздвигло собственные стены, чтобы отгородиться от гетто и не дать наличным проникнуть оттуда в экономику среднего класса. Пусть и незаметно для большинства людей, но в повседневной жизни эти барьеры создают полоски земли, подобные Университетскому авеню, в городах всего современного мира.
Поскольку люди из гетто полагаются на наличные, но сталкиваются с большими трудностями при переводе их в основные финансовые институты, иногда они накапливают большие суммы наличных. Вместе с наличными, которыми распоряжаются сутенеры, торговцы наркотиками, букмекеры и другие представители нелегального бизнеса, торговые и другие легальные предприятия часто располагают гораздо большими суммами наличных по сравнению с бизнесом в более боватых кварталах.
Люди, проживающие в гетто, часто носят с собой более крупные суммы денег, чем богачи, чьи карманы заполнены счетами и банковскими карточками. Мужчины могут носить пачки банкнот, перевязанных резинкой. Женщины часто носят наличные в кошельках или прячут
В гетто все знают, кто вероятнее всего имеет наличные. Кроме владельцев магазинов и управляющих мелкими предприятиями, люди с деньгами это те, кто регулярно получает чеки от правительства матери-одиночки, получающие пособие, и старики, получающие социальную страховку или пенсии, которые они превращают в наличные. Такие люди, особенно старики, не имеющие семьи, часто становятся жертвами преступлений.
Некоторые старики выходят из дома только в дневное время, другие вовсе не выходят из дома. Тем, кто живет в государственных домах, часто приходится хуже всех, особенно если они живут среди психически больных, выпущенных из лечебницы, наркоманов и алкоголиков, находящихся на лечении, или и бывших заключенных, освобожденных под честное слово. В некоторых многоэтажных домах пожилые пенсионеры не могут выйти из своих квартир или проехать на лифте, боясь нападения и ограбления молодыми мальчишками и девчонками лет тринадцати-четырнадцати.
Если у таких людей нет родственников, которые могли бы им помочь, они должны платить кому-либо, часто такому же пожилому человеку, за то, что он обналичит их чеки и принесет им продукты, лекарства и другие необходимые вещи. Находясь в ловушке день и ночь в собственных домах, эти пожилые люди в буквальном смысле становятся узниками гетто наличных денег.
Воры идут туда, где есть деньги, а много денег, по крайней мере наличных, в современных городах можно найти в беднейших районах. Часто грабитель может украсть столько же в местном магазине, торгующем спиртными напитками, или в конторе, занимающейся обналичиванием чеков в гетто, сколько в пригородном банке. Более того, ограбление банка является федеральным преступлением, в расследовании которого принимает участие ФБР, в то время как вору, ограбившему местный магазин спиртных напитков или контору, обналичивающую чеки, надо бояться лишь местной полиции или полиции штата.
Традиционные элиты по своему происхождению принадлежали к классу аристократии, который обычно монополизировал политическую, экономическую и религиозную власть. В XIX веке во время индустриальной революции небольшому числу торговцев и промышленников удалось прорваться в ряды элиты. Затем в XX веке звездам спорта и представителям шоу-индустрии удалось прорваться в финансовую элиту.
Нарождающаяся всемирная элита включает людей более разнообразного происхождения: банкиров Сингапура, промышленников Германии, модельеров Италии, футболистов Бразилии, компьютерщиков Америки, владельцев рудников Заира, нефтяных султанов Индонезии, звезд рока Ирландии, газетных магнатов Австралии, лидеров криминальных банд России, инвесторов Индии, кинозвезд Англии и даже писателей Франции. В прошлом члены элиты были объединены общей религией и национальностью, а часто и родством, но теперь эти местные избранные мира сего сменяются интернациональной элитой, объединенной лишь одним богатством.
Несмотря на свое разнообразие, новая элита представлена в мире неоднородно. В ней преобладают жители Западной Европы, Северной Америки и тихоокеанского кольца стран Японии, Кореи, Тайваня, Сингапура и Австралии, которых дополняют отдельные личности из ряда государств, богатых нефтью, и еще несколько из региональных элит Индии, Турции, Бразилии и южного конуса Южной Америки. Новая элита имеет очень мало членов из Восточной Европы, Центральной Азии, Центральной Америки, а государства, расположенные в Андах, и Африка вообще очень скупо представлены в ней.
С развитием международной классовой системы во всемирную элиту вошли представители большинства государств, хотя бы и всего по нескольку человек, и это обстоятельство все больше вводит в заблуждение относительно того, что существуют бедные государства в противовес богатым. Нигерия и Заир принадлежат к числу беднейших стран мира, и тем не менее в них живут богатейшие семьи. В терминах средних показателей Швейцария и Япония числятся среди самых богатых, и тем не менее увеличивается импорт ими рабочей силы из бедных стран для выполнения самой грязной работы.
При глобальном ослаблении социальных барьеров, основанных преимущественно на расе, религии, этносе, касте и происхождении, единственным основным средством дифференциации остаются деньги. Деньги практически с момента их изобретения играли какую-то, пусть и небольшую, роль в социальном расслоении. В средневековье даже богатые евреи, которых побаивались правители, могли обрести определенные власть и престиж лишь благодаря своим деньгам.
Точно так же в X I X веке богатые промышленники поняли, что могут приобретать аристократические титулы и знатность путем вступления в брак. Но в XX веке деньги окончательно стали единственным показателем принадлежности к тому или иному социальному классу.
