Конец Уолл-стрит
Автор - Майкл Льюис
Великая эпоха под знаком Уолл-стрит окончательно и бесповоротно ушла в прошлое. Майкл Льюис, который в своем Покере лжецов описал расцвет этой эпохи, вновь возвращается к своей излюбленной теме, пытаясь понять причины наступившего краха.
В свое время один из инвестиционных банков с Уолл-стрит с легкостью согласился платить мне сотни тысяч долларов за то, чтобы я раздавал взрослым дядям и тетям советы, касающиеся инвестиций. И по сей день такой оптимизм со стороны банка остается для меня загадкой. В ту пору мне было 24 года, и я не имел ни малейшего опыта составления прогнозов относительно того, какие акции и облигации будут расти, а какие падать.
Собственно, я вообще не проявлял к этому особого интереса. А ведь одна из важнейших функций Уолл-стрит состоит в том, чтобы управлять распределением капиталов другими словами, решать, кому можно дать денег, а кому не стуит. И поверьте, я вовсе не был великим гуру в этой области
Да что там говорить я не имел никакого бухгалтерского образования, никогда не занимался предпринимательской деятельностью; даже собственных сбережений, которыми можно было бы распоряжаться, у меня и то не было. В 1985 году я практически случайно попал на работу в инвестиционную компанию Salomon Brothers, а через три года ушел оттуда гораздо более состоятельным человеком, чем пришел. И хотя я даже книгу написал об этом этапе моей жизни, тогдашняя ситуация до сих пор представляется мне поистине абсурдной кстати, это как раз и было одной из причин, по которой я предпочел в конце концов отказаться от легких денег.
Я просто почувствовал, что все может рухнуть в любой момент.
Скорее раньше, чем позже обязательно нашелся бы некто, который указал бы на меня и на многих других специалистов типа меня как на самозванцев и аферистов. Скорее раньше, чем позже настал бы час Великой Расплаты, когда Уолл-стрит наконец очнулась бы от эйфории и изгнала из финансовой сферы сотни (если не тысячи) юнцов вроде меня, не имевших абсолютно никаких требуемых качеств для того, чтобы распоряжаться огромными суммами чужих денег.
В 1989 году я начал писать книгу об этом своем опыте (впоследствии она вышла под названием Покер лжецов). По существу, мое повествование содержало в себе откровения молодого человека, который успел смыться в самый подходящий момент. Другими словами, благополучно выкарабкавшись из непроходимых чащоб и болот, я написал своего рода послание, запечатал его в бутылку и оставил для тех, кто найдет его спустя много лет.
Если все эти события не занесет на бумагу их непосредственный участник, думал я, то в будущем решительно никто не поверит, что такое могло происходить и происходило на самом деле.
В то время мне казалось, что я описываю всего лишь один из аспектов жизни Америки 1980-х годов. Я и помыслить не мог о том, что в мире финансов 1980-е годы затянутся еще на добрых двадцать лет, и что количественные различия между жизнью обитателей Уолл-стрит и простых обывателей постепенно перерастут в качественные. Я-то полагал, будущие читатели возмутятся, узнав, что в не столь далеком 1986-м руководителю Salomon Brothers Джону Гутфройнду платили $3,1 млн в год Я думал, они застынут в ужасе, прочитав об одном из наших трейдеров Хоуи Рубине, который, перейдя на работу в Merrill Lynch, своими безграмотными действиями нанес фирме убыток в $250 млн Мне казалось, все будут шокированы, когда поймут, что глава крупной компании с Уолл-стрит, оказывается, имел весьма отдаленное представление о тех рисках, которые берут на себя его трейдеры Но я никак не мог предположить, что могут найтись такие, кто, ознакомившись с моим опытом, воскликнут: Ух, ты!
Вот это классно!.
В общем-то, у меня не было никакого глобального замысла я просто намеревался рассказать весьма захватывающую, на мой взгляд, историю. Но если бы под рюмочку меня вдруг спросили, какого эффекта я, собственно, жду от своей книги, я бы, пожалуй, ответил что-нибудь вроде:
- Ну, я надеюсь, что ее прочтут студенты колледжей, размышляющие над тем, куда податься в этой жизни. И когда они ее прочтут, то решат, что не стоит посвящать себя бесцеремонному обману людей, и все желание стать финансистами у них сразу пропадет.
Откровенно говоря, я и правда надеялся, что какой-нибудь талантливый паренек, который учится, скажем, в университете штата Огайо и втайне мечтает стать океанографом, прочтет мою книгу, после чего презрительно откажется от предложения о работе в Morgan Stanley и с легким сердцем отправится бороздить моря и океаны.
Однако, почему-то этот мой посыл не достиг своей цели. Спустя полгода после выхода в свет Покера лжецов меня завалили письмами студенты университета штата Огайо, которые хотели узнать, нет ли у меня в запасе еще каких-нибудь секретов, связанных с Уолл-стрит. Представляете, они восприняли мою книгу как практическое руководство к действию!
На протяжении последующих двух десятилетий я все время ждал, когда же наступит конец Уолл-стрит. Колоссальные бонусы, смехотворные выплаты акционерам, бесконечные скандалы, схлопывание интернет-пузыря, кризис, последовавший за крахом фонда Long-Term Capital Management Вновь и вновь крупные инвестбанки с Уолл-стрит оказывались, так сказать, в луже. И все же они продолжали расти, как и те суммы, которые щедро выплачивали эти банки 26-летним юнцам за выполнение бессмысленной и бесполезной для общества работы.
Но американская молодежь вовсе не собиралась протестовать против культа денег. Да и зачем стремиться перевернуть мир своих родителей, если этот мир можно купить, порезать его ломтями на транши и выгодно эти ломти продать?
Наконец, я сдался и перестал ждать неминуемого обвала. Очевидно, никакой скандал, никакой перелом тренда не способен уничтожить эту непотопляемую систему, заключил я.
Но вот на авансцене появилась Мередит Уитни, сообщившая миру потрясающее известие. В то время Уитни была малоизвестным финансовым аналитиком Oppenheimer Securities, а 31 октября 2007 года об этой женщине узнали все. Именно в этот день Уитни предсказала следующее: дела компании Citigroup настолько запущенны, что фирме неминуемо придется сокращать размер дивидендов - в противном случае Citigroup ждет банкротство.
Однозначно разобраться в причинно-следственных связях между текущими событиями на фондовом рынке практически невозможно, однако для всех стало очевидным, что 31 октября Мередит Уитни своим заявлением положила начало краху рынка ценных бумаг. В тот день до конца торговой сессии совокупная рыночная стоимость бумаг финансовых компаний на фоне предсказаний этой женщины, о которой прежде никто ничего не слыхал, снизилась на $369 млрд. Четыре дня спустя глава Citigroup Чак Принс подал в отставку.
А в январе Citigroup действительно сократила размер дивидендов.
С этого момента авторитет Уитни возрос до небывалых высот и стал сопоставим с авторитетом ведущих брокерских фирм, таких как E.F. Hutton: Люди жадно ловили каждое слово Уитни. А смысл ее заявлений был предельно прост.
Хотите узнать реальную стоимость всех этих хваленых компаний с Уолл-стрит? Тогда внимательно проанализируйте, что собой представляют те бросовые активы, на покупку которых обитатели Уолл-стрит истратили колоссальные суммы заемных средств, и подумайте, какой доход могут принести подобные бумаги в случае панической распродажи. Таким образом, нетрудно было понять, что все эти скопища высокооплачиваемых специалистов, работающих в финансовых компаниях, не стоили, по существу, и ломаного гроша.
С того момента на протяжении более года банкиры и брокеры пытались обвинять Уитни во всех своих проблемах, которые возникали у них при списании активов или привлечении средств - якобы эти проблемы были вызваны искусственно, на волне негативных выступлений Уитни. На все нападки такого рода она отвечала лишь одно:
- Господа, вы ошибаетесь. Я здесь ни при чем. Просто вы еще до конца не понимаете, насколько безграмотно вы руководили своим бизнесом.
Конкуренты Уитни вопили о том, что ее мнениям придается слишком большое значение; блогеры твердили, что ей просто необоснованно везет. Да, несмотря на справедливость большинства заявлений Уитни, в своих выводах она отчасти основывалась исключительно на интуиции. Но ни она, ни кто-либо другой и не могли с точностью предсказать судьбу компаний с Уолл-стрит.
Даже руководители этих компаний не знали, что произойдет дальше.
Таким образом, Мередит Уитни вовсе не явилась инспиратором краха Уолл-стрит. Она лишь внятно и во всеуслышание выражала мнение, которое в конечном итоге гораздо разрушительнее подействовало на финансовый мир, нежели, скажем, кампания Элиота Спитцера против коррупции на Уолл-стрит. Если бы любой заурядный скандал мог опрокинуть гигантские инвестбанки, все они исчезли бы с лица земли давным-давно.
Уитни же заявляла не о коррумпированности банкиров с Уолл-стрит, а об их глупости. Эти люди, чья работа заключалась в управлении чужими капиталами, были фактически не способны грамотно распоряжаться даже собственными средствами.
Наконец, настал момент, когда я не мог больше сдерживаться и позвонил Уитни. Это было в марте, когда судьба Уолл-стрит еще находилась в подвешенном состоянии. Я рассуждал следующим образом: если Уитни права в своих прогнозах, то конец Уолл-стрит (в том виде, в котором эта структура привыкла существовать) действительно не за горами.
И мне очень хотелось понять, насколько обоснованны выводы Уитни, да и вообще откуда взялась эта молодая женщина, каждое слово которой было нокаутирующим ударом для фондового рынка.
Как выяснилось, предсказания Уитни имели под собой надежную почву. Уитни появилась на Уолл-стрит в 1993 году, после окончания исторического факультета университета Брауна.
- Когда я приехала в Нью-Йорк, я и понятия не имела о том, что существует такая вещь как финансовый анализ, - говорит она.
Уитни попала на работу в компанию Oppenheimer, где ей несказанно повезло: ее наставником стал человек, который помог молодой женщине не только сделать профессиональную карьеру, но и сформировать мировоззрение. Звали этого человека Стив Айсман. Впоследствии Айсман перешел на другую должность, но общение с Уитни не прекратил.
- Когда я сделала свое заявление насчет Citigroup, - говорит Уитни, - самым приятным для меня оказался телефонный звонок Стива, который сказал, что очень гордится мной.
До этого я ничего не слышал об Айсмане и не придал особого значения этим словам. Однако, несколько месяцев спустя я вновь позвонил Уитни и задал ей вопрос, который задавал и другим: знает ли она людей, предвидевших грядущий катаклизм и сумевших сколотить на этом состояние. Сейчас очень многие утверждают, что заранее догадались о предстоящем кризисе, однако в действительности таких провидцев было гораздо меньше.
А уж тех, кто рискнул сделать ставку на свой прогноз, и вовсе оказались единицы. Слишком уж сложно не поддаться массовой эйфории и трезво признать, что финансовые новости по большей части не отражают реального положения дел, и что большинство ключевых фигур в мире финансов в своих заявлениях сознательно лгут или заблуждаются. И лишь небольшая горстка людей сумела разобраться в ситуации, понять истинную суть происходящих процессов и сделать вывод о неминуемо приближающемся крахе.
Уитни перечислила мне с полдюжины имен, первым упомянув Стива Айсмана.
Стив Айсман пришел в сферу финансов примерно в тот момент, когда я уже покинул ее. Айсман вырос в Нью-Йорке, закончил дневную еврейскую школу, университет Пенсильвании и Гарвардскую школу права. В 1991 году ему исполнилось 30 лет, и он работал юристом, специализируясь в области корпоративного права.
- Я ненавидел свою работу, - говорит он. - Юридическая деятельность меня совсем не привлекала. Мои родители были брокерами в компании Oppenheimer и сумели протолкнуть меня к себе в фирму. Возможно, это выглядело не очень красиво, но все произошло так, как произошло.
Айсман получил должность младшего аналитика по ценным бумагам; фактически он выполнял лишь вспомогательные функции и не делал собственных прогнозов. Ситуация изменилась для него в декабре 1991-го, менее чем через год после его прихода на новую работу. В тот момент структура Ames Financial, занимавшаяся выдачей высокорисковых ипотечных кредитов, вывела свои бумаги на биржу, но никто из аналитиков компании Oppenheimer не высказал по этому поводу никакого мнения.
Один из специалистов по банковским инвестициям тщетно пытался найти среди сотрудников аналитического отдела Oppenheimer хоть кого-нибудь, кто разбирался бы в вопросах ипотеки. Как вспоминал позднее Айсман:
- Я был всего лишь младшим аналитиком и только-только начинал вникать, что к чему, но я сказал этому человеку, что в бытность мою юристом я однажды сопровождал сделку для Money Store.
После этого Айсман тут же получил должность ведущего аналитика в Ames Financial.
- Правда, я не сообщил о том, что моя прежняя работа заключалась в чисто механической корректуре документов, и что в действительности я не понимал ни слова из того, что в этих документах было написано.
Фирма Ames Financial относилась к категории небанковских финансовых учреждений. В эту группу не попадали такие гиганты как J.P. Morgan, но она включала в себя множество малоизвестных компаний, которые так или иначе участвовали в буме высокорисковой ипотеки начала 1990-х - эпохи расцвета этого наиболее сомнительного вида кредитования в Америке.
Еще одной компанией, в отношении которой Айсман получил единоличные полномочия, стала Lomas Financial, незадолго до этого прошедшая процедуру банкротства.
- По бумагам этой фирмы я установил рекомендацию Продавать, потому что дела у Lomas Financial были из рук вон плохи, - говорит Айсман. - В то время я не знал, что мне не следовало использовать рекомендацию Продавать. Я думал, что существует три варианта - Продавать, Держать, Покупать, - и что я вправе выбирать из них тот, который сочту нужным.
На Айсмана пытались оказывать давление, чтобы он был более оптимистичен в своих рекомендациях, но подобный оптимизм был ему совершенно несвойственен. Некий менеджер одного из хедж-фондов, считающий Айсмана своим другом, в двух словах охарактеризовал мне этого человека. Описав, как Айсман несколько раз выставил кое-кого из очень влиятельных людей в роли лжецов или идиотов, менеджер вдруг рассмеялся и сказал:
- Пожалуй, ему было присуще некоторое самодовольство, но вообще-то он был действительно умницей, к тому же честным и бесстрашным.
- Многие не понимали Стива, - говорит Уитни. - Но те, кто его понимали, по-настоящему любили его.
По бумагам Lomas Financial Айсман так и не изменил свою рекомендацию Продажа, даже после заявления компании о том, что инвесторы могут не волноваться по поводу ее финансового положения, поскольку все рыночные риски ею застрахованы.
- В бытность мою аналитиком самую достойную, на мой взгляд, формулировку я составил как раз относительно заявления Lomas Financial - говорит Айсман, - о том, что компания застраховала свои риски. До сих пор помню эту фразу наизусть. - И он процитировал по памяти: Компанию Lomas Financial можно считать образцовым финансовым учреждением, великолепно застрахованным от любых потерь. Правда, есть один нюанс: она несет финансовые потери практически в любой ситуации, как бы ни менялись процентные ставки.
- Эта фраза, - улыбается Айсман, - до сих пор нравится мне больше, чем все другие мнения и рекомендации, которые я когда-либо высказывал.
А буквально через несколько месяцев после того, как Айсман в своем отчете употребил вышеприведенную формулировку, Lomas Financial вновь обанкротилась.
Вообще говоря, Айсман просто-напросто был весьма требовательным аналитиком, который всегда ожидал максимальных результатов как от своих коллег по финансовой деятельности, так и от тех компаний, которые они представляли.
- Поймите меня правильно, - говорит он в свое оправдание, - в начале своей профессиональной финансовой карьеры я напрямую имел отношение к сегменту высокорисковой ипотеки. Я не понаслышке знал, насколько скверно порой обстояли дела в этом секторе. А все эти ребята только и делали, что лгали, выдавая желаемое за действительное.
В итоге на основе собственного опыта я пришел к выводу, что представителям Уолл-стрит фактически было глубоко наплевать на то, какие активы они продавали и что являли собой эти активы в реальности.
Человек, открыто выражавший сомнения по поводу морального облика финансистов и внушавший инвесторам мысли о том, что заявляемая компаниями стоимость далека от объективной, практически не имел шансов преуспеть на Уолл-стрит в 1990-е годы (как, впрочем, и в любое другое время). В 2001 году Айсман ушел из Oppenheimer и устроился работать аналитиком в один из хедж-фондов, однако свое настоящее призвание он видел в том, чтобы управлять капиталами.
В 2004 году его нанял FrontPoint Partners, другой хеджевый фонд, где Айсману предложили заниматься инвестициями в финансовые инструменты. В его обязанности входила оценка стоимости банков с Уолл-стрит, строительных фирм, ипотечных кредитных учреждений и вообще любых компаний (таких как, скажем, General Electric или General Motors), имеющих крупные подразделения по оказанию финансовых услуг. Другими словами, в его поле зрения попадали всевозможные структуры, способные серьезно влиять на состояние финансовой системы США.
Некая страховая компания выделила на финансирование деятельности Айсмана $50 млн сумму просто ничтожную.
- Фактически цель нашей работы заключалась в привлечении средств, но нам это плохо удавалось, говорит Айсман.
Зато вместо средств он сумел привлечь к сотрудничеству людей, чьи взгляды совпадали с его собственными. Среди них был, например, 36-летний Винсент Дэниэл, который занял должность партнера и аналитика, курировавшего ипотечный сектор. Дэниэл вырос в Квинсе, в семье с не очень высоким достатком.
В начале своей профессиональной деятельности, будучи младшим бухгалтером в компании Arthur Andersen, он занимался аудитом отчетности Salomon Brothers.
- Я был просто шокирован, говорит Дэниэл. Никто не мог мне толком объяснить, чем занимается эта фирма.
В разгар интернет-бума он ушел из бухгалтерской сферы и стал финансовым аналитиком, избрав своей специализацией компании, выдававшие высокорисковые ипотечные кредиты.
- Насколько я понимаю, кроме меня никто не занимался изучением ситуации в компаниях, которые вот-вот должны были неминуемо вылететь в трубу, говорит он. Я своими глазами наблюдал за тем, какая заваруха начинается в экономике, и зрелище это поистине внушало ужас.
Дэнни Мозес, которого Айсман сделал своим ведущим трейдером, был еще одним единомышленником Айсмана. Выходец из штата Джорджия, сын преподавателя финансовых дисциплин, Мозес не являлся столь же убежденным фаталистом, как Дэниэл и Айсман, однако он тоже считал, что дела идут довольно скверно, а дальше, по-видимому, будет еще хуже. Когда некая фирма с Уолл-стрит предложила ему принять участие в сделке, казавшейся практически безупречной, Мозес спросил своего потенциального контрагента:
- Все это, конечно, замечательно У меня к Вам только один вопрос скажите откровенно, каким образом вы рассчитываете меня надуть?
- Ну, что вы такое говорите Мы никогда не занимаемся махинациями, начал было бормотать трейдер, но Мозес вежливо продолжал настаивать:
- Послушайте, мы с Вами оба прекрасно знаем, что такие превосходные сделки между мелкими хеджевыми фондами и гигантами с Уолл-стрит никогда не заключаются просто так. Я соглашусь на ваше предложение, но только после того, как Вы напрямую объясните мне, каким образом вы рассчитываете меня надуть.
И тогда трейдер действительно объяснил Мозесу суть задуманной аферы. А Мозес, в свою очередь, в итоге действительно провел эту сделку.
И Дэниэлу, и Мозесу чрезвычайно нравилось работать со Стивом Айсманом, который с большим юмором отзывался о тех неисчислимых нелепостях, кои были видны на каждом шагу.
