Шкаратан О. - Русская трудовая и управленческая культура
Опыт исследования в контексте перспектив экономического развития
Немцы выигрывают все сражения, кроме последнего; русские же
напротив, все проигрывают, кроме последнего. Эту черту признает мир и восхищается ею, пусть бы он презирал все другие,
способность упереться на последнем рубеже и от него начать по-другому.... Эта черта, пожалуй, устрашительнее для недругов нашей Свободы, пытающихся нас загнать обратно, откуда мы сумели вырваться. Может быть, мы им проиграем все бои. Кроме последнего.
Георгий Владимов
Работа состоит из трех основных частей. В первой рассматривается вопрос о перспективном типе человеческих ресурсов в условиях глобальной/информационной экономики. Вторая часть посвящена анализу литературных источников, содержащих концептуальные подходы и фактические данные о тех особенностях цивилизационного развития, которые контекстуально помогают понять национальную специфику человеческих ресурсов России, инварианты русской трудовой и управленческой культуры. Третью часть образует обзор данных о качестве человеческих ресурсов современной России и методов проводившихся исследований.
I. Новейшее международное разделение труда и национальные культуры
Основными факторами возникновения и развития перспективных сегментов национальной экономики являются участие в новейшем международном разделении труда и инкорпорация России в глобальную экономику. Наша страна просто не сможет выжить без связи с мировой системой циркуляции капиталов, товаров и технологий. Важнейшим фактором такой направленности структурной перестройки экономики является внедрение новых производственных и организационных технологий, применение достижений постиндустриальной стадии развития в производственной и повседневной жизни.
Особо стоит вопрос о развитии производства на базе информационных технологий. По мнению одного из самых авторитетных социальных мыслителей нашего времени М. Кастельса, эти технологии являются не просто инструментом для применения, но также процессами для развития, в силу чего в какой-то мере исчезает различие между пользователями и создателями. Таким образом, пользователи могут держать под контролем технологию, как, например, в случае с Интернетом. Впервые в истории человеческая мысль прямо является производительной силой, а не просто элементом производственной системы [Кастельс 2000б].
Принципиальное отличие информационно-технологической революции по сравнению с ее историческими предшественниками состоит в том, что если прежние технологические революции надолго оставались на ограниченной территории, то новые информационные технологии почти мгновенно охватывают пространство всей планеты. Это означает немедленное применение к своему собственному развитию технологий, которые она (технологическая революция О.Ш., В.К.) создает, связывая мир через информационную технологию [Кастельс 2000б, с. 53]. При этом, как показали М. Кастельс и другие авторы, в мире существуют значительные области, не включенные в современную технологическую систему. Различное время доступа к технологической силе для людей, стран и регионов является критическим источником неравенства в современном мире. Своеобразная вершина в этом процессе угроза исключения целых национальных и даже континентальных экономик из мировой информационной системы, а соответственно и из мировой системы разделения труда. В этом контексте стоит вопрос и о будущем России.
Сравнение России с США, Испанией и Польшей по некоторым базовым индикаторам состояния информационных технологий, стандартизированным в рамках проведенного в 1997 г. компаниями Hewlett Packard и Novell для Всемирного экономического форума проекта Карта сетевого общества, показало значительное отставание России, особенно по ключевой технологической инфраструктуре информационной эпохи телекоммуникациям. К тому же, распространение и использование информационных технологий у нас в стране возрастают более низкими темпами, чем в остальном индустриальном мире. Что же касается электронной промышленности, то здесь отставание стало просто катастрофическим. При этом все авторы отмечают, что это отставание находится в полном противоречии с национальным научным и образовательным уровнем [Campbell 1995; Кастельс, Киселева 2000]. Здесь мы не рассматриваем факторы этого отставания за исключением одного из потенциально вероятных. В нашу задачу входит проверка направленности воздействия такого фактора, как национальная культура, на структурную перестройку экономики России, т. е. освоение информационных технологий и инкорпорацию в процесс глобализации.
Пока не существует показателя, по которому наукоемкие технологии можно отделить от традиционных видов производств. Доля занятых квалифицированным трудом может быть значительна как в отраслях, производящих новые технологии, так и в отраслях, их потребляющих. Обычно высокие технологии определяют как охватывающие следующий набор отраслей: производство полупроводников, компьютеров, телекоммуникации, космос, программное обеспечение, биотехнология и т. д. Для перспективы включения разных стран и народов в мир наукоемкого производства имеет значение разделение труда внутри самих отраслей, относимых к высоким технологиям. Из-за разных требований, предъявляемых к отдельным этапам производственного процесса, возможно его пространственное расчленение и кооперация даже во всемирном масштабе.
Так, американские фирмы предпочитают размещать производства первой стадии НИОКР (высококвалифицированный умственный труд и опытное производство) у себя дома, в США; второй стадии производство элементов, требующих квалифицированного ручного труда, в регионах, отличающихся высоким качеством технической культуры и долгой традицией квалифицированного индустриального труда (например, в Шотландии); третьей стадии производственного цикла, требующего рутинной, трудоемкой, малоквалифицированной работы (сборка, изготовление элементов для электронных изделий и т. д.), в таких странах, как Гонконг, Филиппины, Индонезия.
Можно считать доказанным, что ныне деление мира пролегает в первую очередь не между странами с развитой технологией и странами неквалифицированной сборки, а между странами, интегрированными в информационную экономику и исключенными из нее (не имеющими минимальных условий для внедрения современных технологий). Новое экономическое разделение труда 1 970-х гг. исходило из низких издержек производства, что давало преимущества при размещении капиталовложений. Сейчас имеет большее значение само проникновение ведущих компаний на рынки страны, для чего необходимо улучшение технической инфраструктуры, особое качество технического труда, общий уровень образования населения и развитие средств сообщения. Поэтому преимуществом в международном разделении труда пользуются страны, имеющие низкую стоимость квалифицированного, в том числе и инженерного труда.
Таким образом, можно сделать вывод, что для дальнейшего развития стран и регионов (включая Россию), огромное значение имеет учет и правильное использование человеческих ресурсов, и особенно их инновационного потенциала, и на этой основе формирование производственно-отраслевой структуры с перспективой включения в новую глобальную экономику в сегменте информационных технологий.
Закономерен вопрос разве Россия до настоящего времени не участвовала в международном разделении труда? Конечно, участвовала, но в самой примитивной форме обмена товарами. Причем, в товарообмене России с другими странами доминировал и продолжает доминировать экспорт сырья и импорт готовой продукции (исключение составляет лишь торговля оружием, в которой Россия и поныне занимает одно из ведущих мест в мире). В настоящее же время международное разделение труда в виде торговли конечной продукцией на зарубежных рынках уступает место другой его форме кооперации между поставщиками промежуточной продукции, представляющими предприятия обрабатывающей промышленности различных стран. В развитых странах доля подобных предприятий в совокупном производстве обрабатывающих отраслей уже давно колеблется от 1/3 до 1/2 [Безной, Панкин, Славинский и др. 1991, с. 73].
Такое разделение труда имеет два важных следствия: интенсивный обмен современными производственными и организационными технологиями и рост зарубежных инвестиций в экономику реципиента. Оба этих фактора непосредственным образом связаны с проблематикой данной работы. Инвестиции в зарубежную экономику определяются, в первую очередь, теми выгодами, которые получает предприниматель, используя дешевую, но приемлемую по качеству зарубежную рабочую силу, выгодами, которые должны превышать первоначальные вложения капитала и издержки на транспортировку сырья и продукции. Важную роль в принятии решений об инвестициях подобного рода играют наличие и качество организации свободных экономических зон, политическая ситуация в стране-реципиенте, особенности национальной правовой системы, включая законодательные акты, регулирующие отношения на рынке труда, продолжительность рабочей недели и т. д. В этот список одним из существенных элементов включаются качественные характеристики рабочей силы страны-реципиента.
Измерение качества рабочей силы имеет ряд общих, универсальных для всех стран параметров [Супян 1990] (привычный уровень оплаты труда, общий уровень культуры и образования), а также целый набор ее национально-специфических черт, которые с трудом
поддаются измерению[2]. Общие качества рабочей силы определить достаточно просто: необходимо лишь проштудировать несколько статистических справочников потенциальной страны-реципиента инвестиций. Например, легко установить, что приемлемая заработная плата российского рабочего и инженера значительно, в несколько раз, ниже, чем требования западных специалистов аналогичного профиля и квалификации. По уровню общей культуры и образования российский работник вполне сопоставим с западным. Здесь, в частности, сказывается влияние многопоколенной школы промышленного производства, которая, согласно выводам ряда ученых, послужила важнейшим фактором формирования современного человека. Гораздо труднее выявить национально-специфические особенности рабочей силы. Для этого необходимы специальные исследования.
Современные технологии обладают одним важным свойством они существенно повышают роль человека в производственном процессе. В наши дни, пишет японский исследователь М. Моритани, механическая цивилизация переживает глубокий переворот: приобретая "мозг" (компьютер О.Ш., В.К.), она начинает испытывать сильное воздействие культурной среды [Моритани 1986, с. 47]. Роль человека в современном производственном процессе увеличивается за счет гигантского усиления значения творческого, наукоемкого и информационно-емкого труда. Возрастает масштаб издержек в результате неправильных действий работника; на порядки увеличивается цена ошибки.
Характерно и одно из практических следствий этой новейшей ситуации. Производство в развитых экономиках опирается на образованных людей в возрасте 2540 лет. Даже в этих странах остаются практически ненужными до трети и более человеческих ресурсов. Последствиями этой ускоряющейся тенденции, скорее всего, станет не массовая безработица, а предельная гибкость, подвижность работы, индивидуализация труда, наконец, высокосегментированная социальная структура рынка труда [Кастельс 2000б].
Возникает вопрос о ключевых личностных качествах работников в информационной экономике, качествах, которые не были массово востребованы в индустриальном производстве. Адекватный этому производству менеджмент рассматривал рабочую силу как любой другой вид ресурсов производства, поскольку индивидуальные, в том числе этнокультурные особенности работников лишь в незначительной мере могли влиять на производственный процесс. Подобный тип управления начинает давать сбои, причем не только в информационном секторе экономики, но по закону соединяющихся сосудов во всей экономике (в силу единства общества как социокультурной системы) [Лапин 2000]. Выясняется, что по многим параметрам подготовленный, квалифицированный, развитый работник на одних рабочих местах, при определенном типе организации производства показывает худшие результаты, а в других производствах, при ином типе организации труда наивысшие. Объяснение этому феномену простое в информационно-емких технологиях принципиально меняется роль человека в производственном процессе.
На основе литературных источников [Кастельс 2000а; Моисеев 1998; Перепелкин 1994; Урманов 2000; Люк 2000 и др.] и зондажных исследований, проведенных нами в начале 1 990-х гг. (об этом ниже), можно предложить следующий перечень качеств характеристик:
- готовность и подготовленность к постоянной инновационной деятельности;
- подготовленность к обработке и оценке информации как постоянной составляющей трудовой деятельности;
- умение действовать в экстремальных ситуациях, принимать нестандартные решения, анализировать возникающие проблемы;
- готовность и подготовленность к сочетанию личных и групповых интересов, установлению контакта внутри своей группы и с другими коллективами;
- инициативность, предприимчивость;
- включенность в систему непрерывного образования и повышения квалификации;
- сочетание технической и гуманитарной культуры;
- профессиональная, квалификационная, территориальная подвижность.
Таким образом, структура занятости и, соответственно, методы менеджмента претерпевают революционные изменения при переходе к новым информационным технологиям. При этом следует принять во внимание, что развитие глобальной экономики не погашает а, напротив, усиливает культурное и институциональное разнообразие наций/обществ, стимулируя в то же время их взаимозависимость.
Это демонстрирует анализ существенных различий наиболее продвинутых стран (большой семерки), где можно выделить две доминирующих модели информационной экономики. Первая модель экономики услуг представлена США, Великобританией и Канадой; вторая модель индустриального производства Японией и Германией. Франция в этой классификации занимает промежуточное положение, склонясь к первой модели. Италия же формирует, видимо, некую третью модель, основанную на сетях мелких и средних фирм, приспособленных к меняющимся условиям глобальной экономики, и [где О.Ш., В.К.] готовится почва для своеобразного перехода от протоиндустриализма к протоинформационализму [Кастельс 2000б, с. 222225]. Западные авторы предлагают и другие классификации [Лэйн 2000], из которых во всех случаях следует один и тот же вывод о разнообразии моделей современной экономики в наиболее развитых странах мира. Тем более нелепыми выглядят многолетние усилия радикал-либералов вогнать Россию в американскую модель развития.
Из сказанного выше следует важный вывод, предопределяющий идейный замысел нашего исследования. Все прежние (из индустриальной эпохи) оценки качеств работников, ранжировка национальных рабочих сил/человеческих ресурсов по их эффективности результативности, оценивание успешных методов менеджмента во многом начинают представлять не практический, а лишь исторический интерес. И здесь-то обостряется вопрос о востребованности качеств русских работников и русских традиций менеджмента в глобальной/информационной экономике.
Успешная передача и освоение новых технологий непосредственно зависят от культурных особенностей работников страны-реципиента, от существующей здесь культуры труда и управленческой культуры. Следует иметь в виду, что культура труда и образованность тесно взаимосвязаны друг с другом, но это отнюдь не идентичные понятия.
Уровень образованности можно поднять при соответствующих затратах за непродолжительный период времени, тогда как культура труда формируется национальным историческим развитием и традициями, поэтому на ее изменение можно рассчитывать лишь в сравнительно длительной перспективе [Санто 1990, с. 190].
Итак, особую роль в формировании трудового потенциала, особенно его инновационной составляющей, играет национальная культура, формирующая устойчивые поведенческие стереотипы работника. Сейчас во всем мире распростра-нены прикладные социолого-антропологические исследования этнических особенностей рабочей силы. Транснациональные корпорации за последние десятилетия при организации производств обязательно привлекают данные об этнокультурных особенностях будущих работников. Из отдельных черточек и характеристик специалисты синтезируют обобщенные портреты типичного работника: японца, китайца, мусульманина и т. д. В соответствии с этими данными и планируется вывоз капитала, проектируется система трудовых стимулов, конструируется оптимальная отраслевая структура. Русские также отличаются своими культурными особенностями, что, впрочем, раньше в управлении производством не учитывалось. Вместе с тем уже первые исследования показали, что их использование,
[3]
опора на эти различия может иметь важное экономическое значение .
В связи с этим получили распространение сравнительные международные исследования относительно готовности и пригодности разнообразных национальных контингентов рабочей силы к применению в тех или иных производствах. Можно выделить два наиболее отчетливо прослеживающихся направления этих работ. Первое в русле постэволюционистских идей изучает процесс формирования человека современного типа, противопоставляя его традиционному типу. Одним из лидеров этого направления является американский социолог и антрополог А. Инкелес. Этот ученый в течение десятилетий руководил исследовательской программой, изучавшей процессы модернизации (имеется в виду процесс индустриализации вместе с соответствующими ему изменениями в социальной сфере, культуре и психологии населения) в различных странах Европы, Азии, Африки и Америки. В ходе этого исследования были выявлены и эмпирически верифицированы характерные черты современного и традиционного человека, высказаны гипотезы о факторах модернизации [Inkeles, Smith 1982; Inkeles 1978; Inkeles, Diamond 1980].
Представители другого исследовательского направления, изучая этнокультурные различия между народами как нечто данное и в обозримом промежутке времени неизменное, анализируют влияние этой специфики на функционирование современных предприятий и организаций. Цель этой группы ученых облегчить межнациональную (межкультурную) передачу технологий, управленческих навыков и кадров, уменьшить потери, вызванные различиями в культуре страны-донора и страны-реципиента. Среди представителей этого направления, пожалуй, наиболее известен нидерландский ученый Дж. Хофстед. Им было проведено крупномасштабное исследование этнокультурных особенностей организации в нескольких десятках стран [Hofstede 1980; Гаськов 1988; Salk 2000; Laura, Spence 2000 и др.].
Самостоятельное значение имеет фактический материал, собранный зарубежными авторами, принципы его отбора и методы изучения. Анализ литературы позволил выяснить, что в западной науке собираются данные преимущественно об этнокультурном своеобразии трудового поведения промышленных рабочих развивающихся стран, при этом особое внимание уделяется тем из них, в экономику которых сделаны крупные инвестиции транснациональными корпорациями. Кроме того, изучается трудовая деятельность представителей национальных меньшинств, преимущественно мигрантов, в развитых капиталистических странах.
Изученная зарубежная литература и обзоры отечественных авторов позволяют выявить те компоненты культуры этноса (связанные преимущественно с традиционной этнической культурой), которые в той или иной степени воздействуют на трудовую деятельность в современном производстве, на меру и структуру ее эффективности (т. е. на качество
продукции, готовность к нововведениям, стабильность и текучесть кадров,
удовлетворенность трудом и т. д.). К ним относятся:
1. система общих ценностей культуры;
2. традиционные ценности и нормы трудовой деятельности и связанная с ними структура
мотивов трудовой деятельности;
3. иерархическая модель престижности профессий и участия в профессиональных
занятиях;
4. характер профессионально-статусных и образовательных притязаний;
5. принятое в культуре распределение ролевых функций, закрепленных за половыми,
возрастными и другими группами населения.
Среди всех элементов национальной культуры на деятельность человека в современном промышленном производстве в наибольшей степени влияют исторически сформировавшаяся система ценностей данного общества, социальные нормативы и трудовые традиции.
Система ценностей это универсальная мотивационная структура, имеющая лишь определенный национально-культурный колорит. Как известно, впервые вопрос о воздействии на производственное поведение системы ценностей был исследован Максом Вебером. Он вычленял в мировых религиях этнический компонент, т. е. коренящиеся в психологических и прагматических религиозных связях практические импульсы к действию [Вебер 1994, с. 43]. Вебер показал, что важные для хозяйственной этики черты религий интересуют нас с определенной точки зрения, а именно по их отношению к экономическому рационализму, причем, поскольку и это понятие не однозначно, экономическому рационализму, который стал господствовать на Западе с XVI и XVII вв. в качестве компонента укоренившейся там буржуазной рационализации жизни [Вебер 1994, с. 6566; Вебер 1990]. Это явление М. Вебер и именовал протестантской этикой и оценил как один из факторов становления эффективной капиталистической экономики.
По его мнению, центральное для протестантского мировоззрения понятие призвание дает оценку рационально поставленному капиталистическому предпринимательству как богоугодному делу. Идеал протестантизма кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого рассматривать приумножение своего капитала как самоцель. Что касается рабочих, то призвание делает их приверженными идее долга по отношению к труду, восприятию труда как самоцели, оцениванию своего заработка с трезвым самообладанием и умеренностью и все это в надежде на загробное воздаяние [Вебер 1990, с. 73, 83]. И у работодателей, и у наемных работников ценности протестантской этики формируют мотив достижения (добиться наивысших результатов в своей деятельности), чувство самостоятельности и личной ответственности.
