Красота и грация

Старая французская притча гласит, что человек подобен почтальону, который несет, перекинув через плечо, двойной мешок с почтой. В мешке спереди собраны недостатки других людей, а сзади содержатся его собственные слабости. Смысл в том, что каждый из нас слеп к своим собственным недостаткам. Мы в буквальном смысле не видим себя; мы можем только почувствовать, что происходит в наших телах.

По этой причине я взял за правило не спорить с теми, кто подвергает критике мое поведение. Я признаю, что критика не может быть полностью незаслуженной. Чтобы быть истинно объективным, человек должен распознать и признать свои личные установки или чувства. Без этой субъективной основы попытка объективности превращается в псевдо-объективность. Психологическим термином, обозначающим псевдо-объективность, является рационализация. Механизм рационализации состоит из отрицания субъективного чувства, которое мотивирует мысль или действие, и из оправдания собственного отношения или поведения логическими умозаключениями. Когда человек говорит: "Я сделал это потому что...", он возлагает ответственность за свое поведение на некую внешнюю силу.

Иногда это может быть обоснованно, но чаще является не более чем оправданием неудачного или неадекватного действия. Только подобные самооправдания редко удовлетворяют другого человека. Вместо того чтобы вдаваться в причины, было бы лучше выразить свои чувства и желания.

Уилл Дюран отметил, что "причина, как скажет нам сегодня любая школьница, служит лишь техникой для рационализации желания"*13.
Объективное мышление мало способствует разрешению проблем и конфликтов, которые изо дня в день встают перед нами. Ни одна мать не смогла бы контактировать со своим ребенком на основе объективного мышления. Если она интерпретирует плач ребенка правильно, то это потому, что она улавливает скрывающееся за плачем чувство и с чувством отвечает на потребность малыша.

Мать, которая пытается проявить объективность по отношению к собственным детям, отвергает свою естественную функцию и, в сущности, бросает детей. Она больше уже не мать, но некая безличная сила. Один человек не может относиться к другому объективно, поскольку объективные отношения превращают людей в объекты.
Мышление невозможно отделить от чувств. Поскольку все, что делает человек, обусловлено его стремлением к удовольствию или избеганием боли, ни один его поступок не может быть полностью беспристрастным, а действие не содержать личной заинтересованности. Любая мысль связана с чувством, и она будет или поддерживать чувство, или противоречить ему, в зависимости от структуры характера индивида. У здорового человека мышление и чувство следуют параллельно друг другу, отражая единство личности.

У невротика мышление часто противопоставлено чувству, особенно в тех случаях, где имеет место конфликт. Шизофреническое состояние характеризуется диссоциацией мышления и чувств, что является одним из типичных симптомов этой болезни.
В процессе психиатрической работы становится очевидной беспомощность объективного мышления в решении эмоциональных проблем. Такое мышление, по сути, являет формой сопротивления терапевтическому усилию, поскольку оно поддерживает состояние диссоциации, лежащее в основе эмоционального расстройства. Любая аналитическая техника, от психоанализа до биоэнергетики, направлена на то, чтобы пробиться сквозь псевдообъективность пациента к его чувствам.

Пока этого не произошло, общение между врачом и пациентом остается интеллектуальным упражнением, не оказывающим никакого воздействия на поведение последнего. Как правило, самым трудным пациентом является тот, кто сохраняет интеллектуальную беспристрастность, отрешенность от терапевтических усилий.
В свете этого факта остается только удивляться, почему к объективному мышлению относятся столь уважительно и почему способность абстрактно мыслить считается величайшим достижением человеческого разума. Основной упор в нашем образовательном процессе сделан на развитие этой способности. Причины такой популярности лежат на поверхности.

Объективное мышление, особенно абстрактное, является основным источником знания, а знание это власть. В любом цивилизованном обществе существует иерархия власти. Человек, обладающий властью или наделяющий ею, занимает в таком обществе высшее положение.

Знания важная составляющая стабильности и безопасности общества. Однако их значение в обеспечении эмоционального здоровья индивида не велико.
Творческое мышление, с другой стороны, прочно укоренилось в субъективной установке. Все значительные философские произведения пристрастны и очень субъективны, что очевидно для восприимчивого читателя. Такая личностная, или субъективная направленность не только придает особый оттенок философскому творению, но и превращает плод интеллектуального труда в человеческий документ. Лишенная этого качества книга суха и неинтересна. Все остальные формы творческого мышления, будь то наука, искусство или просто жизнь, берут начало в субъективной установке.

Нельзя сказать, что творческий человек не способен абстрактно мыслить, как раз наоборот. Однако его абстракции возникают из чувств и отражают их. Субъективность и абстрактное мышление становятся единым целым.
Люди не привыкли мыслить творчески, поскольку они отказались от субъективного мышления. Их обучили считать такое мышление неполноценным; не доверять чувствам и оправдывать свои действия с помощью логических рассуждений; не рассматривать удовольствие как достойную цель в жизни. Вследствие этого их интеллектуальные способности или используются для рационализации поведения, или заняты решением неличностных проблем.

Нередко можно встретить хорошего абстрактного мыслителя, которому не достает того, что называется здравым смыслом.
Мышление начинается с чувства и развивается из потребности адаптировать наши поступки к реальности нашей ситуации. Оно заканчивается мудростью, которая признает связь человека со вселенной, частью которой он является. Сущность мудрости, как отметил великий Сократ, в том, чтобы "познать самого себя".

Человек, не знающий самого себя, не может думать за себя и не способен творчески мыслить.
Красота и грация
Люди чувствуют, что истина прекрасна, а ложь и фальшь уродливы. Существует также убеждение, что красота истинна. В этом разделе мы обсудим взаимосвязь между красотой и здоровьем, ибо здоровье можно считать истиной тела.
Красота обычно не входит в компетенцию психиатрии. Идея, что красота как-то связана с психическим здоровьем, кажется странной. Многие психиатры скажут, что среди душевнобольных встречаются красивые женщины и внешне привлекательные мужчины.

Мой опыт говорит об обратном. Ни один шизоидный пациент, которого мне приходилось лечить, не считал свое тело красивым, и я бы согласился с таким самовосприятием. Было бы странно, если бы между красивым и здоровым не существовало бы взаимосвязи.

Может быть, наши представления о красоте и здоровье нуждаются в пересмотре.
Здоровые дети производят впечатление красивых; мы восхищаемся их блестящими глазами, чистым цветом лица, а также их стройными, гибкими юными телами. Похожим образом мы реагируем на животных, восторгаясь их энергичностью, грацией и самодостаточностью. Здоровое животное, будь то кошка, собака, лошадь или птица, мы рассматриваем как воплощение красоты.

И наоборот, нездоровье или болезнь производят отталкивающий эффект. В утопии Самюэля Батлера, описанной в его книге*14, болезнь была единственным преступлением, за которое людей сажали в тюрьму. Такой взгляд на болезнь является крайностью, оскорбляющей наши чувства. Мы не склонны считать больного человека уродливым. Мы сочувствуем его несчастью, особенно если он нам близок и не ощущаем никакой антипатии.

Подобная сентиментальность это исключительно человеческая черта, дикие животные уничтожают своих больных сородичей.
Если отделить красоту от здоровья, она окажется отделена от наиболее значимого аспекта существования. Это приводит к расколу ценностей, когда одна пропагандирует физическое благополучие индивидов, в то время как другая имеет дело с абстрактными концепциями красоты, не имеющими ничего общего со здоровьем. Греки, чья культура легла в основание нашей собственной, подобного разделения не делали. Телесной красотой восхищались как выражением психического и физического здоровья. Древнегреческие философы отождествляли красивое с хорошим.

В их скульптуре и архитектуре чувствуется благоговение, которое они испытывали перед красотой как атрибутом божественного.
Греческую традицию можно противопоставить древне-иудейской религии, в которой исключалось любое поклонение форме или образу. Еврейский Бог был абстракцией, к которой нельзя было приблизиться физически. Его заповеди были моральным законом, который можно было постичь только умом. Хорошая жизнь для иудея заключалась в следовании Закону, который в той степени, в какой обеспечивал благосостояние членов еврейского сообщества, привносил элемент красоты в их жизни.

Но красота была вторична по сравнению с моралью.
Две культуры, в конце концов, вступили в конфликт в эпоху христианства.

Содержание раздела