Жизнь была шаткой и угрожала развалом

Однако у пациентки было чувство, что она живет на вулкане, который каждую минуту может взорваться. Она стала выполнять важную функцию в родительском браке - как бы играя роль стрелки на веса х их взаимоотношений или служа средством для заполнения трещины между ними; иными словами, у нее появилось чувство, будто от нее зависит, останутся родители друг с другом или разойдутся.

Можно себе представить, что вследствие таких обстоятельств неустойчивость отношений и угроза развода родителей заслонили ее собственные проблемы. Жизнь в ее представлении была шаткой и угрожала развалом. Она не могла быть непосредственной и непринужденной соответственно возрасту, не могла быть самой собой Все собственные желания, побуждения, аффекты и страхи постепенно рефлекторно отодвигались, и оказалось, что они уже не принадлежат ей. К тому же у нее развились соматические симптомы: рано стали выпадать волосы, расшатались зубы, стала шелушиться кожа всего тела.

Появилось и крайне тягостное и болезненное явление - когда она находилась среди людей, [ нее часто возникало громкое урчание в животе как подсознательный протест против возможного предъявления ей чрезмерных требований, от которых она не могла бы защититься.
Этот симптом можно рассматривать как предвестие того расстройства желудка, которое возникло у нее позже при общении с коллегами. Такого рода "функциональные" симптомы достаточно типичны для столь добросовестного и примерного человека, как наша пациентка, склонного откладывать на потом или оставлять нерешенными свои собственные проблемы. Она становится беспомощной и встает в тупик в случаях, когда необходимо на чем-либо настоять или что-то потребовать (например, от коллег по работе).

Такая необходимость вызывает у нее неопределенный страх, и она предпочитает все делать сама, что, естественно, используют ее коллеги. Подобным же образом формируются биографические основы некоторых "неврозов свободного времени и выходного дня".
Непривычная свобода пугает, так как она вызывает появление тайных, вытесненных желаний, переживаемых как запретные, тогда как повседневные заботы и необходимость выполнения долга предоставляют для этого меньше возможностей. Вот пример невозможности сказать "нет". Пациентка, юная американка, снимала комнату у одной семьи в Германии, где она обучалась искусству балета. Когда после тренировки она пыталась тихо и незаметно прошмыгнуть в свою комнату, то постоянно заставала там хозяйку и вынуждена была идти на кухню.

Несмотря на то что она хотела отдохнуть перед вечерним выступлением, она не могла об этом сказать хозяйке Так как в Германии после войны люди испытывали трудности, она чувствовала себя обязанной приглашать на чашку кофе всех родственников хозяйки, даже не входящих в ее семью, - великовозрастную дочь, сына и невестку, - считая, что в противном случае те сочтут ее надменной и высокомерной Дочь хозяйки восхищалась красивой одеждой пациентки, не скрывая своей зависти и заявляя, что она бы сама с удовольствием так одевалась.
Сын хозяйки кокетничал с ней, и, хотя это не производило на нее впечатления, она "должна была" отвечать на его взгляды, чтобы его не обидеть, и одновременно поддерживать разговор с невесткой, чтобы смягчить внутрисемейную напряженность После двух часов бездарно проведенного времени она, наконец, в изнеможении добиралась до своей комнаты и с волчьим аппетитом набрасывалась на сладости. Такая жадность к пище привела ее даже к воровству сладостей из карманов своей подруги, что и привело ее к терапевту В биографии депрессивных личностей мы всегда находим такое влияние окружения, которое затрудняет или задерживает автономное развитие индивидуума. Мы уже видели, как единственный ребенок от несчастливого брака вынужден был с ранних лет отказываться от собственных желаний и собственного существования в пользу родительских проблем.

Вот пример балующей ребенка среды.
Господин С. также был единственным ребенком, но от счастливого брака, и рос в семье со средним достатком. Его мать, чьи интересы были ограниченными, не была несчастлива в браке, но не имела ясного представления, чем себя занять. Когда через несколько лет супружеской жизни у нее родился ребенок, она направила на него всю силу своих неисполненных желаний, он стал главным содержанием ее жизни.

Она берегла его как зеницу ока, была чрезмерно заботливой, защищала от жестокости и опасностей.
А опасным она считала все! Подует свежий ветерок - она закутывала его, чтобы, не дай Бог, не было воспаления легких.

Подруги смеялись над ней - но ведь эти матери не имеют представления о том, как нужно ухаживать за ребенком.
Играет мальчик в песочке - это опасно, так как в песке скрываются бактерии. Поездка с классом или несколькими товарищами за город опасна, так как, быть может, ему придется ночевать на сеновале, питаться Бог знает чем, ведь это не материнская кухня, и вообще, нельзя исключить возможные соблазны и даже случаи гомосексуализма. Она мыла и терла спину сыну до подросткового возраста, приносила ему завтрак в постель - короче говоря, он жил, ухватившись за мамин подол, платя за это отсутствием собственных желаний и не приобщаясь к мужскому окружению. Когда однажды в подростковом возрасте он попытался взбунтоваться и, вопреки желанию матери, принять участие в длительном велосипедном туре, она раскинула руки перед дверью в погреб, где хранился велосипед, и с пафосом воскликнула: "Только через мой труп!" Сын смирился и был вознагражден за это любимым лакомством.

Когда миновал подростковый возраст, он не оставил мать, так как находился под влиянием ее предостережений относительно связи с девушками.
При этом она использовала различные версии: "Они хотят только твоих денег", "Не дай себя окрутить, они норовят выйти замуж, чтобы ты их обеспечивал", "Они знают, что ты наследник, и рассчитывают только на твое состояние" и т. д. Естественно, не было ни одной девушки - даже если в начале знакомства она его интересовала - на которую он не смотрел бы критическим взглядом матери. В каждой из них он находил что-то отталкивающее - одна "будто из стойла пришла", другая вызывающе эротична и в отношении ее не может быть никаких дискуссий, третья, напротив, слишком респектабельна, а в конечном итоге хорошей может быть лишь та, которая нравится матери.

Все девушки для него подвергались "девальвации"; он привык смотреть на мир глазами своей матери.
Вскоре он решил, что мать, в сущности, права, и рационализировал для себя страх обладания женщиной. К несчастью, когда пациенту было 15 лет, умер его отец. Все, что он делал, теперь предназначалось матери.

Он не мог оставить ее одну, о чем она напоминала разными способами, но с одинаковой настойчивостью.
Когда однажды вечером он задержался, то потом мучился от чувства вины за то, что доставил матери столько хлопот и заставил ее тревожиться. Весь уик-энд и каникулы он посвящал матери. Когда ему пришлось продолжить обучение в близлежащем городе, мать устроила душераздирающие проводы, как будто он уезжал на другой континент или прощался с жизнью, и взяла с него обещание в конце каждой недели возвращаться домой.

Мать знала о нем все - он сообщал ей о каждом своем намерении, и, кроме того, она расспрашивала его обо всем, а он привык отчитываться перед ней. Мать гордилась этим и любила говорить: "У моего сына нет от меня никаких тайн".
Такое отсутствие дистанции стало для него столь привычным, что он принимал как должное то, что мать вскрывала и прочитывала его письма. Как только мать усматривала какую-нибудь внутреннюю или внешнюю угрозу их взаимоотношениям, она в подходящий момент заболевала и таким образом еще больше привязывала его к себе. Так и вырос он, как "вечный сынок". Его слабые попытки оторваться от материнской пуповины сопровождались чувством вины и вскоре прекращались.

Его считали хорошим сыном, наивным, чистым глупцом, доброжелательным и готовым прийти на помощь, но несколько бесцветным и как бы лишенным половой принадлежности.
Перед женщинами он испытывал усиливающийся с возрастом страх и был неловок при общении с ними. Он не имел понятия, что значит завоевать женщину или овладеть ею, так как обладал манерами образцового сыночка и находил понимание лишь у пожилых, имеющих детей дам, которые не представляли для него опасности как женщины и были в восторге от приветливого и внимательного молодого человека. Дамы соответствующего возраста искали с ним знакомства и, так как он соответствовал их материнским представлениям, в осклицали: "Да это же золотой человек!" Та пустота, связанная с неспособностью устанавливать дружеские отношения с мужчинами и вступать в связь с женщинами, вторично заполнялась отношениями с матерью, для которой эта связь была равнозначна "счастливому супружеству" с любимым сыном.

С другой стороны, вследствие такой избалованности он, не осознавая того, был чрезвычайно требователен, считая это естественным и само собой разумеющимся.
После окончания обучения ему, благодаря отцовским связям, была предоставлена работа в качестве представителя известной фирмы.

Содержание раздела