Инфовойны и политтехнологии
То есть, речь шла о конверсии медийных мощностей холодной войны в гражданские. Все эти предложения не были приняты во внимание, и все мощности были оставлены в собственности засекреченного военно-промышленного комплекса -потому, что западные правительства не были заинтересованы в развитии гражданского сектора и мирной коммуникации, а хотели только новой эскалации вражды и вооружения.
Вот причина, по которой много позже, в 2002 году, в тексте под знаковым названием Что делать? Герт Ловинк и Флориан Шнайдер ответили на этот классический вопрос неожиданно: изучать историю технологий".
Поэтому, в частности, тактическими медиа был открыт подход к революционному действию, позволяющий находить в капиталистической $истеме временно автономные зоны неопределенности - это зоны на острие развития технологии, в которых еще не упорядочены отношения, не выработаны подходы, и появляющиеся проблемы каждый раз не имеют прецедентов: Желание и возможность комбинировать, или менять один медиа-жанр на другой, создает постоянный приток энергии для нас, мутантов и гибридов. Энергии к тому, чтобы пересекать границы, связывать и скрещивать множество дисциплин, всегда получая полное преимущество обитания в свободных медиа-пространствах, которые постоянно возникают и будут возникать как результат стремительных технологических изменений и неизбывного отставания упорядочивающих кодексов .
Отдаленно родственные тактическим модели разрабатывали и подпольные активисты Советского Союза. Когда в 1990-е они встретятся со своими европейскими коллегами на конференциях , то, в основном, не найдут взаимопонимания, однако, на Западе позаимствуют у русских термин samizdat, и даже сейчас в мировой сети возможно без труда отыскать, набрав в
, несколько десятков употреблений этого термина.
Когда представители российского и восточноевропейского общественного движения против коммунизма - производители самиздата, защитники прав человека, диссиденты, подпольные музыканты и художники - праздновали победу над Советской империей, они ещё не знали, какое будущее при капитализме им предстоит. Мы далеки от того, чтобы однозначно осуждать наивный про-капиталистический оптимизм эпохи перестройки, еще менее мы хотели бы посылать проклятия диссидентскому движению позднесоветского периода. Безусловно, СССР, особенно в брежневский период, был отягощен множественными чертами исторической усталости и упадка, безусловно также, что позднесоветская бюрократия, может быть, не имела разработанного в точности сценария приватизации в духе Егора Гайдара и рекомендации Мирового Валютного Банка, но получила обильные дивиденды от разграбления наследия Союза, произошедшего в 90-е годы. Тем не менее герои сопротивления советскому бюрократическому режиму - узники лагерей и психушек, борцы за свободу совести и права человека, дворники и сторожа, -заслуживают памяти и уважения за личное мужество.
Их опыт оказался трагическим, так как объективно содействовал мировому триумфу американского империализма, однако он может быть востребован на новом витке мирового исторического развития.
Как бы то ни было, героическая деятельность советских диссидентов имела в качестве основания по крайней мере одну ложную идею - представление о прекрасном, сияющем царстве капитализма, и о том, что Россия остается вне его, как вне исторической столбовой дороги. В эпоху перестройки распространилось выражение во всем цивилизованном мире (то есть, не как у нас"). Диссиденты и подпольщики купились на пропаганду Сникерсов, джинсов и музыки Битлз - и получили их в количестве, превзошедшем ожидания.
Однако периоды мягкой поздне-брежневской диктатуры, а также фаза усиленных флуктуаций, начавшаяся с 1985 года, демонстрируют широкие возможности низовой самоорганизации на просторах бывшего Советского Союза, связанные с гражданским использованием технологий.
Например, как известно (и об этом речь еще пойдёт позже), бюрократия в Советском Союзе блокировала развитие информационных технологий, в связи с чем для граждан были фактически закрыты возможности доступа к компьютерам. Плохо, но не катастрофично: в Союз с Запада просочились модели микросхем для малопрофильной западной марки Спектрум, - одно железо без программного обеспечения - и народные умельцы паяли на коленке эти микросхемы, совершенствовали оборудование, сами писали программы и использовали в качестве мониторов телевизоры.
Истории советских радиолюбителей еще более примечательны. Этому посвящен целый фольклор, включающий рассказы о том, как с помощью самодельных тарелок, установленных на крышу, радиолюбители подключались к интернету и проникали на секретные серверы Пентагона.
При появлении же в начале 90-х персональных компьютеров серийного производства и стихийном развитии рынка нелицензионного программного обеспечения, память о котором до сих пор хранят некоторые ветераны компьютерных рынков на Горбушке и в Митино - русской народной изобретательности был дан еще больший стимул. И до сих пор любители техники, или, используя выражение Герта Ловинка, помешанные на технике люди, которые явно заинтересованы в собственном медиа-присутствии, - являются авангардом и надеждой нашего гражданского общества.
Эта книга посвящена тому, чтобы сообщить им некоторые модели, удобные в использовании.
Манифест АВС тактических медиа определяет их как медиа кризиса, критики и оппозиции. Одной из главных черт тактических медиа Гарсиа и Ловинк считали то, что они всегда субъективны. Имелось ввиду, что в условиях отсутствия бюджетов, штата журналистов, заведомой самодеятельности при изготовлении тактических медиа, они всегда представляют одну, личную точку зрения их создателя или медиа-группы.
При таком подходе, автор сайта или мэйлинг-листа, обсуждавший вопросы общественной значимости, становился медиа и, конечно, от него не следовало требовать объективности. В ту эпоху, когда создавался манифест -в 1996 году - эпоху всеобщего кризиса левого движения, предательства социал-демократических правительств (недолго оставалось до Декларации новой социал-демократии Блэра и Шредера), коммерческого расцвета на медиа-рынке - не приходилось ожидать никакой объективности от масс-медиа Спектакля, и понимание ситуации неминуемо выстраивалось вокруг оппозиции объективное-субъективное.
Возможность выразиться субъективно оказывалась шансом для множества непризнанных, крошечных медиаинициатив. Ни о каком концептуальном подходе к широкомасштабному наблюдению и обобщению данных не приходилось и думать, речь шла о том, чтобы дать шанс появлению голосов с мест", живых свидетелей и участников драматического исторического процесса. Однако с течением времени мы получили возможность ориентироваться на более широкие горизонты.
С ростом новых медиа тактический подход стал проникать во все более широкие и глубокие пласты информационного сознания, тактические медиа первого поколения выросли, набрали опыт, и появилась возможность говорить о разработке новых подходов и концептов, касающихся производства информации. Но для постмодернистского сознания, господствовавшего в мире в 1990-е и сохраняющегося - в виде локальных рецидивов - до сих пор, слова объективность не существует. Любая объективность для него ассоциируется с тоталитаризмом, отдает угрозой больших нарративов, а значение придается только различиям.
Поэтому вопрос о выработке новых подходов к информации стал вопросом о смене парадигмы. Тактические медиа и есть тот новый орган восприятия, который в старых условиях постмодернизма подготавливал возникновение новой, информационной парадигмы.
Обыкновенно медиа, принадлежащие радикальной общественной оппозиции, представляют собой своего рода агитационные материалы. Например, известный фильм калифорнийской независимой студии Четвертая мировая война началась демонстрирует кадры из антиглобалистских демонстраций, столкновений с милицией, уличных протестов в третьем мире, в сопровождении энергичной протестной музыки и идеологических лозунгов. На четвертом фестивале next5minutes в сентябре 2003 года после демонстрации этого фильма один из участников дискуссии сказал режиссеру студии Big Noise, что он сделал агитпроп, и тот ответил: Да, конечно.
Это напоминает долгие споры из истории кино, начавшиеся с его появлением и вышедшие на новый раунд в политизированные 1960-е. В частности, признанный гуру леворадикального кино, великий Жан-Люк Годар сказал по поводу Коста-Гавраса - левого режиссера, снимавшего обличительные антиамериканские фильмы: Надо не снимать политическое кино, надо снимать кино политически.
То есть, политический смысл должен быть заложен в самом способе подачи кино-информации, а не только в идеях, которые транслируются. А если кино выражает левые идеи, но прибегает к приемам, которые манипулируют сознанием зрителя, заставляют его принять ту или иную точку зрения помимо его осведомленного решения, - то оно точно так же служит интересам Спектакля, как любой коммерческий фильм.
С другой стороны, это означает, что истинно политическое кино не обязательно должно быть на политические темы, важно, чтобы оно апеллировало к сознанию зрителя, учило его критически мыслить, обрабатывать информацию.
Поэтому, в частности, в 2003-2004 годах жесткой критике с левой стороны часто подвергался американский режиссер Майкл Мур, снявший фильмы Боулинг для Колумбины и Фаренгейт 9/11", в которых, с целью критики американского образа жизни и политики президента Буша, он злоупотреблял чувствительностью зрителя: например, снимал семью погибшего американского солдата, плачущую над его последним письмом. Однако сами левые активисты часто оказывались ничуть не лучше!
Существует определенная этика журналистов, которая ёмко сформулирована Фридрихом Тьетьеном и Томом Бассом в описании белградского радио В92: Никогда не отказываясь от своего изначального статуса пиратского, или независимого, радио, В92 держалась в русле общих принципов либерального журнализма: новости должны представлять события сбалансированно, настолько глубоко, насколько это возможно, людей следует представлять как индивидов, а не как членов определенных этносов или групп, направление развития важнее, чем отдельные события. Естественно, что придерживаться хотя бы этих принципов - уже неплохо, поскольку государственные медиа обычно нарушают все возможные принципы.
Но все же есть ли специфика, отличающая революционный журнализм от либерального?
Вопрос о новом левом подходе к критической, мыслящей обработке и подаче информации стоит перед современными медиаактивистами как никогда жестко. Если левые критикуют Спектакль, но сами не в состоянии предложить ничего принципиально лучшего, то чего стоит их критика?
На четвертом фестивале next5minutes, на панельной дискуссии по правам человека,поднял вопрос о необходимости выработки Хартии информационных прав человека, которая предусматривала бы права потребителя информации (то есть те нормы, соответствия которым потребитель имеет право требовать от производителей информации), и декларировал основные принципы, которые, по его мнению, следует положить в основу Хартии информационных прав человека. Они включают семь пунктов:
1. При создании информации, информатор передает с максимальной точностью все фактические данные, имеющиеся в наличии.
2. При передаче информации, полученной от других, информатор ничего не изменяет и не дополняет. При наличии ряда противоречивых источников, информатор сообщает все имеющиеся данные с указанием источника.
3. Информатор сам не создает информационных поводов. Если информацию создает участник акции или события, то ему следует забыть о собственном участии на время создания информации.
4. Информация должна сообщаться с минимальным количеством обобщений, точности соответствует конкретность информации.
5. Информация о событии должна быть четко привязана ко времени события.
6. Любая информация, не соответствующая действительности, должна быть опровергнута, при этом приоритет - за опровержением неверной фактической информации, а не мнений.
7. Любая избыточная, ненужная и несвоевременная информация должна быть квалифицирована как информационной шум. Производитель информационного шума заслуживает такого же отношения, как и производитель сфабрикованной информации.
Концептам, идеям и другим объектам информационного пространства соответствует не обозначение, не интерпретация, а модель, лучшей же моделью предмета, по выражению Стаффорда Бира, является сам предмет. Здесь в полной мере вступает в свои права известная с детства пословица Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Исходя из идеи экономии внимания, ясно, что сообщить человеку нечто лучше, не рассказав об этом чем-то, а показав его. Слово как одномерный, исторически ограниченный инструмент передачи информации не способно выразить всю совокупность связей, пропорций, которыми наделен предмет, оно неизбежно суживает понимание.
Между тем, связи, пропорции, отношение в системе, взаимодействие различных частей, - есть именно та совокупность факторов, относящихся к объекту, с которыми предстоит работать.
Поэтому лучшим инструментом передачи информации становятся карты. Карты вмещают пропорции и систему отношений, в которые включен объект. Также прекрасным инструментом являются модели.
Поэтому, например, пророки и святые всех времен пользовались притчами, что притчи являются такими моделями, которые высвечивают важные аспекты отношений или процессов. Слово же может быть использовано, но как вторичный инструмент, со всем пониманием его ограниченности. Из философии, из всех важных направлений нашего знания стремительно улетучивается всякий призрак лингвистическо-семиотической парадигмы, с недоверием относившейся к возможностям знания и коммуникации только из-за того, что она обнаружила ограниченность знаковых систем.
При пользовании словом следует понимать всю его ограниченность, поэтому и словесные описания должны стать иными, чем они были прежде: не одномерные метафоры и называния, а подробные описания систем, включающие все подробности, все внутренние связи и всю сложность относящейся к делу информации.
Интернет важен для нас тем, что он непосредственно демонстрирует именно эту модельную, наглядную сторону знания. В условиях сети не приходится пересказывать идеи или события, достаточно дать ссылку. Быстрый взгляд на сайт, даже без особенного углубления в содержание, способен дать представление о, скажем так, пропорциях и отношениях данного ресурса, о месте, которое он занимает в инфосистеме.
Мы способны измерить глубину и проработанность информации, увидев способ ее изложения. Когнитивной психологии известно, что человек приобретает лишь небольшую часть своего знания о мире через словесные описания, подавляющее большинство знания он получает из того, как он видит.
Модели и карты позволяют соприкоснуться с объектами инфосистемы - нематериальными объектами.
Эта сторона информационной парадигмы особенно убедительна в силу связей, которые она обнаруживает со знаниевыми парадигмами самых отдаленных времен и народов. Через глубину веков она протягивает руку к представлениям архаичных обществ, древних народов. Этнография началась с Золотой ветви" Дж.Дж.Фрэзера, в которой описываются гомеопатический и контагиозный виды магии: из первого принципа, а именно из закона подобия, маг делает вывод, что он может произвести любое желаемое действие путем простого подражания ему.
На основании второго принципа он делает вывод, что все то, что он проделывает с предметом, окажет действие и на личность, которая однажды была с этим предметом в соприкосновении (как часть его тела или иначе) . Обладание моделями открывало древнему человеку доступ непосредственно в мир вещей, позволяло ему обладать вещами через обладание их моделями. Мирча Элиаде описывает обряды и ритуалы древнего мира как воспроизведение первоначальных действий, как они были совершены при сотворении мира богами: действуя так же, как боги, мы каждый раз создаем мир заново (например, Новый год - это каждый раз творение мира заново). Описания древних обществ этнографами хх века вошли в плоть и кровь современной культуры, они сами воспроизводятся и разрабатываются в искусстве и литературе (см., например, Урсула Ле Гуин: День рождения
мира).
Именно этот принцип был взят за практическую основу активистами первого в нашей стране тактического - онлайн-архива социальных акций, которые оперативно монтируются и появляются на свет через час-два после акции. В основу работы видеоактивистов легли три принципа: не нарушать последовательность показываемых событий; не
комментировать; помнить о зрителе, не злоупотреблять его вниманием, делать ролик так, чтобы смотреть было интересно. Фактически, смысл сводится к тому, чтобы показать событие как есть и позволить зрителю самому выработать отношение к событию, то есть, создать модель события и предоставить зрителю возможность свободно взаимодействовать с этой моделью.
Еще более интересной представляется новая концепция, к разработке которой коллектив только приступает. Если ты хочешь, чтобы любой человек понял, о чем идет речь, нужно показывать ситуацию со стороны, - говорит редактор проекта indyvideo . ru Дмитрий
Модель в журналу Компьютерра, - Надо воспроизводить
ход и направление внимания человека, который идет по улице, подходит к месту проведения акции... Что ему может показаться важным, что второстепенным? Конечно, ты должен быть знаком со сценарием акции, чтобы не упустить важные моменты, но главное -это соотнесение точки зрения камеры с наблюдением постороннего прохожего".
Это, конечно, диаметрально противоречит всем спектакулярным концепциям современного телевидения, построенным на управлении вниманием зрителя и на сообщении ему предзаданных мнений. Журналисты на ТВ работают так, что материалы снятого события перемонтируются в соответствии с написанным заранее текстом репортера, а в видеоряд может быть включено любое количество кадров из хроники.
Поэтому, конечно, видеоактивизм -это революционное средство создания информации, ноу-хау тактических медиа. Учебник video Activist Handbook", изданный британской группой , имеет обложку: активист с видеокамерой стоит, возвышаясь над головами полицейского оцепления, полицейские сосредоточенно, напряженно смотрят вдаль, очевидно, ожидая опасности не от одинокого человека с камерой, а со стороны его товарищей-демонстрантов, которых они окружают. Дмитрий Модель говорит: зачастую сами активисты не понимают, что это такое - даже не только видео, но и интернет.
Они не понимают, что это, фактически, бесцензурный эфир.
В этой книге мы объясняем уже утвердившийся круг понятий Информационной эры, которые мы хотим включить в круг понятий, которыми оперирует современное сопротивление. Наша книга заимствует название у другой знаменитой книги левых -Поваренной книги анархиста, содержащей рецепты приготовления коктейлей Молотова и прочих конкретных диверсий.
Поваренная книга анархиста, как и другие книги того же рода, типа Учебника городской герильи Карлоса Маригеллы, имела популярность в то время, как представители левого сопротивления считали достаточным вести городскую герилью, устраивать диверсионные акты с целью саботажа и подрыва $истемы. Однако городская герилья оказалась неэффективна. Как показывает опыт борьбы с террором, в то время как отчаянное меньшинство рискует жизнью, депрессивное большинство продолжает меланхолически жевать гамбургеры и смотреть телевизор.
В Информационную эру требуется вести информационную герилью. Кроме того, нам, анархам, надо отказываться от упрощенного, узколобого понимания реальности на уровне одноклеточных существ, способных везде видеть только авторитаризм, патриархальность и прочее.
Коль скоро реальность, с которой мы имеем дело, отличается высокой сложностью, нам, чтобы строить планы ее изменения и преобразования, необходимо тоже подниматься на высокие уровни сложности, нам необходимо включить в свои объяснения и в свое понимание эту реальность во всей ее сложности.
Инфовойны и политтехнологии
Коль скоро невозможно стало управлять всеми потоками информации, коль скоро ее распространение стало бесконтрольным -требуется наладить более изысканные, утонченные методики, чтобы все же взять этот процесс под управление. Так решили Правительства и Корпорации.
Отсюда возникли PR , реклама, инфовойны как средство решения спорных вопросов между властвующими группировками, и политтехнологии как орудие информационных войн.
В своей работе После капитализма" Игорь Герасимов дает определение современного этапа развития капитализма как элитаризма, что означает этап, на котором, во-первых, в капиталистической миросистеме выделяется господствующая элита, во-вторых, эта элита для сохранения своего господства прибегает к использованию методов, позволяющих некоторым образом управлять развитием событий, а именно прогнозировать и предотвращать капиталистические кризисы, то есть получает в свои руки метаорудие. Управление восприятием, политтехнологии и являются таким мета-орудием.
Редактор американского активистского проекта Шелдон Рамптон говорит: Интересная вещь касательно PR-индустрии - это то, что она имела задачу контролировать и манипулировать мнениями людей, но с самого начала она делала это, потому что корпорации, интересы которых она представляла, сами оказались под огнем публичной критики. В США дотошные журналисты расследовали темные секреты железнодорожных и нефтяных компаний.
Рост PR-индустрии был защитной реакцией на это... Индустрия PR присвоила многие техники, использовавшиеся активистами, такие, как заступничество и убеждение.
Там активно изучали техники общественных организаций, развивавшихся с начала I960-годов. Она использовала много демократических техник, чаще всего с целью подрыва демократических движений .
Через двадцать два года после Общества спектакля и за несколько лет до самоубийства, в 1989 году, Ги Дебор выпустил в свет Комментарии к Обществу спектакля. Здесь он констатировал, что за прошедшее время его прогнозы относительно торжества Спектакля подтвердились самым жестоким образом.
Но что случилось нового - это, в частности, что он назвал распространением Спектакля на всю реальность. Спектакль стал составной частью любой действительности, проникая в нее подобно радиоактивному излучению... Под владычеством Спектакля успело вырасти поколение, подвластное его законам, - пишет Ги Дебор.
Проникновение осуществилось постепенно: от конструирования картинок до конструирования самой реальности, управления событиями. Режиссирование истории - вот лозунг нового тренда политтехнологий.
С середины 1990-х, когда инфовойна как средство решения вопросов стала утверждаться в российской реальности, приходилось постоянно испытывать ощущение, что именно политический PR , политтехнологии - есть тот центральный инструмент, тот нерв управления, который требуется исследовать. Поскольку большинство анархических и леворадикальных выступлений и в России, и на Западе произносило более или менее самоочевидные лозунги -против войн, нищеты и т. д. - создавалось впечатление, что они не затрагивают центральных проблем управления, то есть, бьют мимо цели.
Но именно это, кажется, чувствовал известный писатель Виктор Пелевин, посвятивший проблемам рекламного манипулирования и политтехнологий два из трех своих больших романов - Generation П и Числа.
Книга канадской журналистки Наоми Кляйн была издана в 2000 году.
