d9e5a92d

Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти


В этой небольшой книге речь пойдет о загадках человеческой психики, но загадках подлинных, а не мнимых. Если читатель рассчитывает отыскать на ее страницах разухабистые байки о телепатии и ясновидении вкупе с телепортацией и психокинезом, он со спокойной совестью может вернуть книгу на полку. Равным образом он не найдет в ней леденящих душу историй о психотронном оружии из арсенала спецслужб и готических новелл о таинственных всепроникающих псиполях, посредством которых можно запросто превратить благонамеренного гражданина в нерассуждающий автомат.
Мы поговорим о вещах куда более прозаических, но ничуть не менее интересных о памяти, интеллекте и творческих способностях человека. Не останутся без внимания и такие достаточно специальные вопросы, как структурно-функциональная организация нервной системы, содружественная работа различных отделов головного мозга и механизмы запечатления информации на молекулярном уровне. Книга написана в естественно-научном ключе и недвусмысленно исповедует так называемую центральн у ю догм у нейробиологии, которая гласит, что вся наша психическая деятельность так или иначе является отражением процессов, протекающих в определенных мозговых структурах.
Хотелось бы предостеречь читателя от излишне поверхностного и прямолинейного понимания весьма непростых вопросов, затрагиваемых в этой книге. Не следует строить иллюзий: феномен сознания и мышления до сих пор так и не получил сколько-нибудь внятного объяснения. Успехи научных дисциплин, занимающихся изучением головного мозга, неоспоримы, но было бы верхом наивности полагать, что ученым удалось распутать все узлы и стереть все белые пятна с нейрофизиологической карты.

И хотя за последние сто лет мы узнали очень много нового о мозге, вопросов все равно больше, чем ответов. Между сравнительно неплохим пониманием некоторых интимных психических механизмов и мыслительным актом как таковым (будь то решение математической или вербальной задачи, сочинение стихов или внезапные озарения) по-прежнему лежит дистанция огромного размера.
В первых главах этой книги рассказывается о такой фундамента льной характеристике нервной системы, как память, под которой обычно понимают фиксацию, сохранение и последующее воспроизведение следов прошлого опыта. Мы поговорим о различных видах памяти, приемах мнемотехники и познакомимся с людьми, память которых не имела границ в самом буквальном смысле этого слова. Присмотримся к удивительной (совершенно непохожей на нашу) памяти насекомых: они появляются на свет с готовым запасом знаний и, как правило, не испытывают ни малейшей потребности чему-либо учиться на протяжении индивидуальной жизни.
В главе "Мир наизнанку" говорится о парадоксах зрительного восприятия. Каким образом головной мозг умудряется извлекать полноценную информацию об окружающем мире из плоского и бедного деталями изображения на сетчатке, да вдобавок и перевернутого? В какой мере восприятие можно уподобить чувствительной фотопленке, пассивно отражающей образы внешнего мира, или оно все-таки деятельный субъект, обращенный вовне и населяющий реальность смыслами?

Все это далеко не праздные вопросы, которые пока еще не получили окончательного разрешения.
Следующие главы посвящены проблематике продуктивного мышления и методическим подходам к его изучению. Мы поговорим здесь о природе научного и художественного творчества и роли в нем интуиции той волшебной отмычки, которая позволяет проникнуть в суть вопроса, минуя пошаговый логический анализ ситуации. Непременно коснемся так называемого практического интеллекта, ибо сплошь и рядом к нему принято относиться несколько пренебрежительно.

Между тем полководец на поле боя не только находится в постоянном цейтноте, но и вынужден принимать решения на основе неполной информации, поскольку любая война область недостоверного.
Далее мы остановимся на биологических ритмах, определяющих все наше повседневное существование и неразрывно связанных с естественными ритмами живой природы. Самым известным из них является, пожалуй, циркадный (околосуточный) ритм чередования сна и бодрствования, в котором, в свою очередь, можно выделить еще несколько фаз. Особый интерес представляет вопрос о сновидениях, этих "небывалых комбинациях бывалых впечатлений", по выражению великого русского физиолога И. М. Сеченова.


Выдающийся английский физик-теоретик Стивен Хокинг (р. 1942) однажды написал в предисловии к своей научно-популярной книге: "Мне сказали, что каждая включенная в книгу формула вдвое уменьшит число покупателей. Тогда я решил вообще обходиться без формул".

Разумеется, науки о мозге не столь математизированы, как астрофизика, однако для адекватного понимания нейрофизиологической проблематики некоторая подготовка все же необходима. Поэтому нужно было излагать материал по возможности в простой и доступной форме и не злоупотреблять специальной терминологией, хотя отдельные главы (особенно касающиеся тонких молекулярных механизмов памяти) могут представлять известную трудность. С другой стороны, выкинуть всю терминологию без остатка тоже нельзя, ибо беспредельное упрощение текста неминуемо выхолостит его содержание.

В конце концов, толковая популярная книга все-таки не глянцевый триллер, прочитываемый на одном дыхании в вагоне метро. Впрочем, беспокоиться не стоит, так как школьного курса биологии для понимания этой книги вполне достаточно.
Эта книга не более чем осторожный срез, своего рода введение в проблему, и для основательного понимания большинства затронутых здесь вопросов требуется знакомство со специальной литературой.
 
Вдоль по Питерской
 
Когда к Александру Романовичу Лурии (19021977), в ту пору начинающему психологу, пришел на прием незнакомый молодой человек по фамилии Шерешевский и попросил проверить его память, ученый приступил к исследованиям без особого энтузиазма: мало ли на свете людей с феноменальной памятью на лица, слова и даты. Тем более что сам гость ничего исключительного в своей памяти не видел, а повод, вынудивший его прибегнуть к услугам специалиста, выглядел на редкость несерьезно: главный редактор газеты, где Шерешевский работал репортером, никак не мог взять в толк, каким образом его сотрудник умудряется запоминать указания и распоряжения начальства слово в слово, никогда и ничего при этом не записывая.
Лурия приступил к опытам и уже спустя полчаса неожиданно ощутил, что в кабинете явственно запахло серой. Творилась форменная чертовщина. Еще через час растерянность и недоумение исследователя сменились азартом и он со всей отчетливостью понял, что судьба преподнесла ему поистине царский подарок.

Напротив него сидел маг, кудесник и чародей, наделенный чудовищной, небывалой, невозможной памятью. Без видимого труда он воспроизводил предлагавшиеся ему бесконечные ряды бессмысленных цифр, причем с одинаковой легкостью проделывал сию трудоемкую операцию в прямом и обратном поря дке, вразбивк у и как попало.
Память молодого репортера не имела границ. Во всяком случае, Лурия так и не смог определить, где эти границы проходят. Ни фактора края, ни феномена интерференции ничего из того, что всегда нам мешает одинаково прочно усваивать элементы заучиваемого, для него, казалось, не существовало. Таблицу из 5060 цифр он запоминал моментально и через полторы минуты запросто превращал ее в многозначное число.

Любую самую дикую абракадабру он запоминал сразу и навсегда. Он никогда ничего не забывал. Лурию часто охватывал суеверный страх, потому что нормальные люди так не могут.
Эта история настолько потрясла психолога, что позже он посвятил "случаю Шерешевского" специальную работу, которую назвал изящно и просто "Маленькая книжка о большой памяти". В соответствии с традицией, испокон веков принятой у психологов и психиатров, он обозначил своего удивительного подопечного одной-единственной буквой Ш. Поэтому и мы в дальнейшем будем его так называть для краткости.
Чтобы как следует разобраться в исключительных способностях Ш., нам придется сделать небольшое отступление. Если основательно покопаться в специальной литературе, то можно найти впечатляющие примеры врожденной или благоприобретенной памяти, связанной с остротой тех или иных чувств и органов восприятия зрительных, слуховых, тактильных, двигательных и т. д. Очень часто этот своеобразный "диапазон приемлемости" бывает еще у ? же: человек обнаруживает великолепную память на лица, ритмы, мелодии или оттенки запаха, вкуса и цвета.
Хорошо известно, что опытные педагоги легко узнают своих учеников через много лет после выпуска. Они давным-давно забыли их фамилии, особенности характера и привходящие обстоятельства, но стоит показать им старую фотографию, как сразу же происходит "тихий взрыв". Столь же острой и безошибочной памятью на лица, если верить историкам, отличались многие выдающиеся военачальники.

По свидетельству современников, всемирно известные полководцы Александр Македонский и Наполеон Бонапарт помнили в лицо едва ли не всех своих солдат. Всеобъемлющей музыкальной памятью бывают наделены талантливые композиторы.



Содержание раздела