Однако, он не делал ничего сам.

Начав свой второй год учебы в колледже, она включилась в программу, которую университет недавно разработал. Она называлась "Человеческое Развитие" и охватывала больной диапазон социальных, психологических и биологических наук для понимания человеческого поведения. Многие из ее товарищей-студентов по программе стремились, как и она, достичь более удовлетворяющего существования путем преодоления прошлых травм, таким образом, курсы делали акцент на современных психологических направлениях, подобных гешталь- и Райхианской терапии.

Гейл привлекла группа приверженцев Райха, и в процессе обучения и практики она нашла способ высвободить то, что, как она чувствовала, было ее истинной самостью (self). Увлеченная этими исследованиями, Гейл попробовала привести с собой и Аллена. Но он отказался. Возможно, он не привык к тому, чтобы Гейл брала на себя инициативу. В любом случае, его жизнь в Университете Орегона очень отличалась от ее.

Как серьезный аспирант, он занимался исследованиями, которые проводил в одиночестве или в компании нескольких коллег. Аллен был удовлетворен тем, что уединение и замкнутость его жизни на Среднем Западе были перенесены в эту новую обстановку, ища в окружении только некоторого небольшого отвлечения в форме наблюдения за различными движениями Западного Побережья. Гейл не удовлетворялась косвенным участием.

Первое время, смотря на Аллена, она продолжала ощущать его стабильность и компетентность, на которые она полагалась, чтобы получить желаемое, но теперь она начала видеть, что он не соответствует ее потребностям. Она всегда считала его более опытным человеком, чем она сама, но теперь она видела его живущим в ограниченном мире. Через некоторое время, приходя каждый день домой из университета и находя Аллена поглощенным научно-исследовательской работой, она проявила свое негодование.

Она чувствовала, что живет на обочине жизни.
Что касается Аллена, то возрастающее безразличие к постоянным требованиям Гейл, возможно, сигнализировало о его разочаровании. У него, конечно, вызывал опасения новый энтузиазм Гейл, хотя он не показывал того, что на самом деле чувствовал. Он, казалось, продолжал находиться в старой колее больше по привычке, чем из-за действительного желания, больше потому, что боялся последствий раскола, чем потому, что все еще получал удовлетворение от отношений, которые однажды установил.

Также как Гейл теперь, имея свое собственное окружение интеллектуально равных людей, нуждалась в нем меньше, возможно, то же происходило и с ним, когда он оказался на безопасном расстоянии от студентов, эмоциональная связь с которыми приносила столько дискомфорта. Поскольку личные отношения среди аспирантов были гораздо менее сложными, он чувствовал меньшую потребность в постоянной поддержке женщины, которая все еще требовала весьма немногого от него.
Аллеи, однако, не делал ничего сам. Он только пытался оставить все таким, как оно было, когда отказался от предложения Гейл присоединиться к коммуне сторонников Райха, куда она была приглашена. Всякий раз, когда он поворачивался к ней спиной, как в этом случае, она чувствовала себя на грани завершения отношений. Затем в Лос-Анджелесе с большим шумом обнаружилась ее младшая кузина.

Радикально перевернув свою жизнь, кузина приехала жить жизнью Западного Побережья, став одной из последователей влиятельного гуру, который, но слухам, использовал духовное учение как прикрытие для своих сексуальных утех. Когда Гейл услышала об этом, она ошеломляюще отреагировала завистью и фрустрацией в связи с тем, что оказалась таким странным образом обойденной человеком, которого она было оставила позади.

Это было последней каплей.
Однажды утром, когда Аллеи был в лаборатории, Гейл взяла диктофон и рассказала о том, что чувствует себя задыхающейся, о своем сильном желании отделиться и намерении начать свою собственную новую жизнь. Несколько минут записанного на пленку сообщения, после которого она оставила их квартиру в поисках лучшего и их совместная жизнь была закончена.

Аллен пришел домой, прочитал записку с просьбой включить диктофон, и обнаружил, что его жизнь сломана пополам. Их любовь превратилась в негодование - негодование Гейл, подобной ребенку, чей потенциал к независимой жизни подавлялся, и Аллена, преданного неблагодарным ребенком. Она отвергла то, каким он был, а он возмущался тем, кем она стала. В идеале, они могли бы попробовать сблизиться друг с другом совершенно по-новому, переоценивая друг друга в качестве независимых существ.

Но на самом деле, они не имели достаточно общего, чтобы эта попытка могла стоить усилий. Как часто случается при аддикции, выбор партнера был почти случайным.
Это становится очень ясным в ретроспективе. Но в то время старые знакомые Аллена и Гейл по колледжу
были потрясены внезапностью и тотальностью разрыва. До сих пор каждый был вынужден судить об их отношениях в рамках своих собственных понятий. Как еще было возможно объяснить огромные жертвы в виде дружб и интересов обоих партнеров прошлых, настоящих и будущих кроме предположения, что это большая любовь?

И все же, когда Гейл вышла из союза - стремительно и односторонне - это был ответ на ряд меньших односторонних отъединений Аллена. Ни тот, ни другая не пытались проработать свои трудности с другим. Могло ли это быть любовью? Неожиданная развязка побудила нас, как это было с ними, переоценить их отношения в целом с самого начала, и увидеть, что то, что все назвали любовью, было скорее аддикцией. Близость пары была искусственной, основанной на полезности друг другу в то время, когда они имели определенные потребности.

Как только их потребности изменились, или нашлись лучшие способы удовлетворить их, они поняли, что им не обязательно и дальше использовать друг друга. Их отношения не давали возможности роста любого из участников.

А они оба готовы были расти.
После окончательного раскола, венчавшего их разделение, Гейл и Аллен погрузились в культуру Западного Побережья, которая ожидала их за пределами брака. Сегодня они едва могут вообразить, что они те самые люди, которые однажды поженились. Они прошли через богатый опыт, и оба датируют начало своего роста в "реальную" жизнь моментом их раскола и независимого выхода в мир. Они разошлись в разных направлениях. Гейл чувствует, что ее интеллектуальное подражание Аллену и его друзьям по колледжу было заблуждением, тем более, что теперь она считает их "рациональный" подход ошибочным, продуктом предрассудков среднего класса.

Но вскоре после погружения в терапию Райха она решила, что коммуна, к которой она присоединилась, была не для нее.
Более того, она подозревала, что ее лихорадочная вовлеченность в жизнь Западного Побережья была поверхностной и не позволяла ей в действительности разобраться со своими психологическими конфликтами. В результате она вернулась в Акрон и в ту жизнь, которая не подвергает ее чувствительную природу таким напряжениям.

Она продолжила анализ по Райху в попытке разобраться в своих мотивах и желаниях, и освободить большее количество того, что она все еще расценивает как свою заблокированную энергию. Она выбрала делать это, живя поблизости от тети и дяди и разбираясь в семейной ситуации с помощью новых психологических инструментов.
Аллен, как ни удивительно, сделал Западное Побережье своим домом. Во время внезапного разрушения брака он столкнулся с ситуацией, которая казалась более суровой, чем у Гейл. Перебравшись в коммуну, Гейл имела готовые эмоциональные ресурсы для продвижения, в то время как Аллену, не имевшему ни единого близкого человека в Юджине, не на кого было положиться.

Его отчаянное положение в долгосрочной перспективе оказалось удачей. После несчастных шести месяцев, на протяжении которых он работал немного, но ходил в лабораторию каждый день, он начал участвовать в жизни сообщества университетского городка. Среди прочего, он присоединился к коммуне, действующей в направлении решения экологических проблем, где он мог применить свои академические знания на практике. Его участие в этой группе привело к близкому контакту со множеством людей и приему множество хороших дружеских и рабочих отношений.

Это также привело к тому, что он стал меньше посвящать себя академической работе и начал сомневаться, много ли значит для него академическая карьера. С другой стороны, он не желал просить должности, которую мог бы легко получить в государственной организации, занимающейся сохранением природных ресурсов и красот Штата Орегон.

Он, казалось, не был уверен, что хочет делать это профессионально.
И Аллену, и Гейл теперь предоставилась возможность следовать курсом своей жизни, который, казалось, был им предназначен. Движение Гейл вовнутрь и Аллена наружу сделали их более завершенными индивидами, скорректировав некоторую прошлую неуравновешенность.

В этом смысле, они разрушили барьеры, которые их отношения выстроили вокруг них как пары. Ни один из них не самокритичен относительно их брака, однако, каждый, кажется, расценивает его как другой опыт, который внес свой вклад в становление их такими, какими они являются сегодня.

Содержание раздела