Тогда пряжа является продуктом работы плантатора и прядильщика.
Предположим, что, по мнению капиталиста, хлопчатобумажная пряжа представляет потребительную стоимость, на которую имеется большой спрос я которую в силу этого легко будет сбыть. Он решает производить пряжу, покупает орудия труда -- ради простоты предположим, что последние состоят из одних лишь веретён и хлопка. В одном фунте хлопка содержится, положим, 2 часа труда -- он стоит, следовательно, 1 марку. Из 1 фунта хлопка можно выпрясть 1 фунт пряжи.
При выработке 100 фунтов хлопка, положим, потребляется, изнашивается одно веретено, следовательно, при выработке 1 фунта потребляется 1/100 веретена. В одном веретене заключается 20 часов труда, или 10 марок. За один час работы прядутся 2 фунта хлопка; за 6 часов, следовательно,- 12 фунтов, предполагая при этом всегда нормальные, средние общественно необходимые условия производства.
Сколько стоимости будет заключаться при таких обстоятельствах в 1 фунте пряжи?
Во-первых, стоимость хлопка и веретён, потребленных при её изготовлении. Эта стоимость целиком, не увеличиваясь и не уменьшаясь, переходит на продукт. Потребительная стоимость хлопка и веретён изменилась, их стоимость осталась нетронутой.
Это станет ясным, если рассматривать различные процессы труда, необходимые для изготовления окончательного продукта, как следующие одна за другой части одного и того же процесса труда.
Предположим, что прядильщик является в то же время и плантатором хлопка и что хлопок перерабатывается не-псредственно после его добывания. Тогда пряжа является продуктом работы плантатора и прядильщика. Её стои-мость измеряется рабочим временем, общественно необходимым для добывания хлопка и переработки его в пряжу.
В стоимости продукта не произойдёт никаких изменений, если, при прочих равных условиях, процессы труда, необходимые для его изготовления, будут совершаться уже за счёт не одного, а нескольких лиц. Стоимость подвергшегося переработке хлопка появится, следовательно, снова в пряже; то же самое произойдёт и со стоимостью потребленных веретён. Различных вспомогательных веществ мы ради простоты не будем принимать здесь в расчёт.
К этой перенесённой стоимости присоединяется ещё стоимость, которую прибавляет к хлопку труд прядильщика. В течение 1 рабочего часа, предположим, перерабатываются в пряжу 2 фунта, а 2 рабочих часа выражаются в 1 марке. Час труда представляет, следовательно, стоимость в марки.
Стоимость 1 фунта пряжи равна, следовательно, стоимости 1 фунта хлопка (== 1 марке) + 1/100веретена (= 1/10 марки) + часа труда (= марки); или, выражая всю стоимость в марках, 1 + 1/10 + = 1 марке 35 пфеннигам.
За 6 часов будет выпрядено 12 фунтов пряжи стоимостью в 16 марок 20 пфеннигов. Но во что обошёлся капиталисту этот продукт? Он должен был затратить 12 фунтов хлопка = 12 маркам, 12/100 веретена = 1 марке 20 пфеннигам и 1 день рабочей силы = 3 маркам, а всего -- 16 марок 20 пфеннигов, т. е. ровно столько, сколько он имеет в стоимости пряжи.
Итак, капиталист до сих пор, следовательно, напрасно заставлял работника трудиться. Купленный им товар -- рабочая сила -- пока не доставил ему никакой прибавочной стоимости.
Но капиталист не смущается. Он купил потребительную стоимость рабочей силы на весь день. Он купил её честно и правильно, по её полной стоимости. Значит, он имеет полное право целиком и без остатка использовать всю ее потребительную стоимость.
Ему и в голову не придёт сказать работнику: Я купил твою рабочую силу за сумму денег, выражающую 6 рабочих часов; ты работал на меня 6 часов, мы, стало быть, квиты, ты можешь идти. Напротив, он говорит ему: Я купил твою рабочую силу на весь день, в течение всего дня она принадлежит мне; поэтому живо снова за работу, пока ты в силах, не теряя ни одного мгновения времени -- ведь это время принадлежит не тебе, а мне. И он заставляет рабочего работать не 6 часов, а больше -- скажем, 12 часов.
По истечении следующих шести часов, в конце рабочего дня он снова подсчитывает итог. Теперь он обладает 24 фунтами пряжи стоимостью в 32 марки 40 пфеннигов. Издержки же его таковы: 24 фунта хлопка = 24 маркам, 24/100 веретена = 2 маркам 40 пфеннигам и 1 рабочая сила == 3 маркам -- всего 29 марок 40 пфеннигов.
С улыбкой закрывает он свою счётную книгу. Он выиграл, или, по его выражению, заработал 3 марки.
Он заработал, приобрёл прибавочную стоимость, не нарушив законов товарного обращения. Хлопок, веретёна, рабочая сила -- всё это куплено по их стоимости. Если он приобрёл прибавочную стоимость, то только потому, что он потребил купленные им товары -- потребил, разумеется, не как средства наслаждения, а как средства производства,- а также потому, что потребительную стоимость купленной им рабочей силы он потребил выше известного предела.
Процесс производства при системе товарного производства всегда является процессом образования стоимости, независимо от того, совершается ли он с помощью купленной или же собственной рабочей силы. Но только тогда, когда процесс образования стоимости продолжается дальше известного предела, он становится и творцом прибавочной стоимости и в качестве такового -- процессом возрастания стоимости. Процесс производства должен продолжаться дальше того пункта, до которого он необходим для производства стоимости, равной стоимости купленной рабочей силы, если целью его является производство прибавочной стоимости.
И крестьянин, обрабатывающий своё собственное поле, и ремесленник, работающий за свой собственный счёт, могут работать сверх того времени, которое они вынуждены работать для воспроизведения потребляемых ими средств существования. И они могут, следовательно, производить прибавочную стоимость, и их труд может представлять процесс возрастания стоимости. Но только когда процесс возрастания стоимости совершается с помощью купленной чужой рабочей силы, он является капиталистическим процессом производства; этот последний по самой природе своей, по той цели, которая ему ставится, в силу необходимости является процессом возрастания стоимости.
Соответственно этому двойственному характеру труда и сам производственный процесс при господстве товарного производства раздвоен. Он есть единство процесса труда и процесса образования стоимости. В качестве же капиталистического процесса производства он представляет единство процесса труда и процесса возрастания стоимости.
В последней главе мы познакомились с обоими элементами процесса труда: средствами производства и рабочей силой. Но мы познакомились также и с различными ролями, какие оба эти элемента играют в качестве частей капитала в процессе возрастания стоимости. Мы видели, что средства производства совсем иначе принимают участие в образовании стоимости продукта, чем рабочая сила.
Мы нашли, что стоимость издержанных средств производства снова появляется в стоимости произведённого продукта. Перенесение этой стоимости происходит в процессе труда и при посредстве труда.
Но почему это возможно? Труд должен выполнять одновременно двойную задачу -- создавать новую стоимость и переносить старую. Это можно понять, лишь приняв во внимание двойственный характер труда, о котором мы только что упомянули. В качестве образующего стоимость общечеловеческого труда он создаёт новую стоимость.
В качестве же производящей потребительную стоимость особенной формы полезной работы он переносит на продукт стоимость средств производства.
Только при помощи особенной формы работы -- прядения -- может быть перенесена стоимость хлопка и прялки на пряжу. Напротив, прядильщик имеет возможность ту стоимость, которую он создаёт в качестве прядильщика, создавать и путём иной формы работы, например в качестве столяра. Но тогда он уже не производит пряжи и не переносит, следовательно, стоимости хлопка на пряжу.
Двойственные характер труда, как создающего стоимость и как переносящего стоимость, станет особенно ясным, если мы рассмотрим, как влияют изменения производительности труда на образование стоимости и на перенесение стоимости. Величина стоимости, создаваемой в течение одного рабочего часа, не изменяется, если при прочих равных условиях производительность труда возрастает или падает. Напротив, количество потребительных стоимостей, производимых в течение определённого промежутка времени, возрастает или падает вместе с производительностью труда.
Следовательно, в той же степени возрастает или уменьшается и способность труда к перенесению стоимости.
Допустим, например, что какое-нибудь изобретение удвоит производительность труда прядильщика, между тем как производительность труда в производстве хлопка остаётся прежней. Положим, в одном фунте хлопка содержится 2 рабочих часа, так что он стоит, придерживаясь прежнего примера, 1 марку. Раньше в течение одного часа превращалось в пряжу 2 фунта хлопка, а теперь -- 4 фунта.
Та же самая новая стоимость -- согласно нашему примеру, 50 пфеннигов,-- которая раньше прибавлялась к 2 фунтам в течение одного рабочего часа, теперь прибавится к 4 фунтам. Но теперь в течение одного часа труд прядильщика переносит на пряжу уже двойную стоимость: раньше -- 2 марки, теперь -- 4.
Как видим, способность труда сохранять или переносить стоимость основывается на ином его свойстве, чем способность его создавать стоимость.
Никакое производство немыслимо без средств производства. Поэтому всякий труд, производящий товары, является нс только производящим стоимость, но и сохраняющим стоимость. Притом не в том только смысле, что он переносит на продукт стоимость потребленных средств производства, но и в том, что он предохраняет стоимость последних от уничтожения.
Всё земное -- преходяще, и средства производства рано или поздно разрушаются, хотя бы они и не употреблялись. Некоторые из них, как, например, различные машины, портятся тем скорее, чем дольше они бездействуют. А вместе с потребительной стоимостью средств производства исчезает также и их стоимость. Если потребление происходит нормальным образом в процессе производства, то стоимость, теряемая средствами производства, снова появляется в стоимости продукта.
Если же средства производства уничтожаются, не будучи употреблены в процессе производства, то их стоимость исчезает безвозвратно.
Капиталист обыкновенно не обращает внимания на эту сторону труда, но она даёт ему себя очень осязательно чувствовать, когда он, например, вследствие кризиса оказывается вынужденным прервать процесс производства. Маркс приводит в пример одну английскую бумагопрядильню, которая определила свой годовой убыток, вызванный хлопковым кризисом 1862 г., в 120 000 марок, в том числе 24 000 марок -- вследствие порчи машин.
Различные средства производства играют, впрочем, различную роль в процессе перенесения стоимости. Одни, как, например, сырьё и вспомогательные материалы, теряют в процессе труда свою самостоятельную форму. Другие же сохраняют при этом свой вид. Хлопок, превращенный в пряжу, теряет свой вид, тогда как прялка, которая прядет, нисколько его не теряет. Первые отдают в каждом процессе производства всю свою стоимость продукту, последние же -- только часть её.
Если машина стоит 1000 марок и при нормальных условиях изнашивается в течение 1000 дней, то в каждый рабочий день она передаёт произведённому за это время с её помощью продукту стоимость в 1 марку.
Здесь перед нами снова выступает двойственный характер процесса производства. Каким образом может машина передавать 1/1000 своей стоимости определённому продукту? Ведь при изготовлении последнего находится в действии не 1/1000 машины, но вся она. Такие возражения действительно делались. На них приходится ответить, что вся машина фигурирует в процессе производства лишь постольку, поскольку последний является процессом труда.
Напротив, поскольку он оказывается процессом возрастания стоимости, в нём участвует лишь соответствующая часть машины. В качестве потребительной стоимости в процессе участвует вся машина; в качестве же стоимости -- лишь часть её. В качестве потребительной стоимости машина входит целиком в каждый производственный процесс, в качестве же стоимости -- только в некоторой своей части.
С другой стороны, в продукт может быть перенесена вся стоимость данного средства производства, но лишь часть его тела. Предположим, например, что для производства 100 фунтов пряжи требуется при нормальных условиях 115 фунтов хлопка. Количество отбросов равняется в нашем случае 15 фунтам. В таком случае в 100 фунтов пряжи переносится лишь 100 фунтов хлопка.
Однако в стоимость 100 фунтов пряжи переносится стоимость 115 фунтов хлопка.
В процессе труда средства производства переносят на изготовляемый продукт точно такую же стоимость, какую они при этом теряют сами. Они никогда не могут прибавить к нему стоимость большую той, какой они сами обладают, как бы огромна ни была их потребительная стоимость. Совершенно бессмысленны поэтому попытки вульгарных экономистов вывести прибавочную стоимость и сё превращенные формы -- процент, прибыль, земельную ренту -- из потребительной стоимости средств производства, из их услуг.
Стоимость израсходованных в процессе производства средств производства возрождается в неизменном виде в стоимости продукта.
Но труд не только сохраняет стоимость,-- он создаёт новую стоимость. Вплоть до известного момента труд, создающий новую стоимость, лишь возмещает стоимость, затраченную капиталистом на покупку рабочей силы. Когда же труд продолжается дольше указанного момента, он начинает производить излишек стоимости -- прибавочную стоимость.
Итак, -- говорит Маркс,-- та часть капитала, которая превращается в сродства производства, т. е. в сырой материал, вспомогательные материалы и средства труда, в процессе производства не изменяет величины своей стоимости. Поэтому я называю её постоянной, неизменяющейся частью капитала, или, короче, постоянным капиталом.
Напротив, та часть капитала, которая превращена в рабочую силу, в процессе производства изменяет свою стоимость. Она воспроизводит свой собственный эквивалент и сверх того избыток, прибавочную стоимость, которая, в свою очередь, может изменяться, быть больше или меньше. Из постоянной величины эта часть капитала непрерывно превращается в переменную. Поэтому я называю её переменной частью капитала, или, короче, переменным капиталом.
Те самые составные части капитала, которые с точки зрения процесса труда различаются как объективные и субъективные факторы, как средства производства и рабочая сила, с точки зрения процесса возрастания стоимости различаются как постоянный капитал и переменный капитал (Капитал, т. 1, стр. 216).
Разумеется, величину стоимости постоянного капитала следует принимать за постоянную лишь по отношению к процессу возрастания стоимости.
Процесс производства, в котором применяется постоянный капитал, не изменяет величину его стоимости. Но оаа может, разумеется, испытывать на себе влияние других факторов. Равным образом может изменяться и отношение между постоянным и переменным капиталом.
К этому вопросу мы ещё вернёмся в дальнейшем.
