ОТКУДА ИСХОДИТ УГРОЗА ДОЛЛАРУ?
В число наиболее серьезных факторов, способных привести к глобальному кризису, следует отнести широкое распространение так называемых закрывающих технологий, названных так потому, что их использование сделает ненужными огромное количество широко распространенных производств и, соответственно, лишит работы занятых на них. Классическим примером существующих уже сегодня технологий такого рода является технология упрочения рельсов, способная привести к трехкратному уменьшению потребности в них мира и к соответственному сокращению их выпуска.
На сегодняшний день закрывающие технологии в основном сконцентрированы в пределах корпорации Красная звезда, так как аналогичные разработки в развитых странах частью не осуществлялись в принципе - из-за своей опасности для рыночных механизмов (рыночная экономика экономней социалистической и, в отличие от нее, не позволяла своим специалистам работать в стол, разрабатывая конструкции, не способные найти быстрого применения), частью надежно и навсегда блокировались при помощи патентных механизмов. (Собственно, и разрушение Советского Союза можно рассматривать как коллективное захоронение всех этих представляющих смертельную опасность для развитого мира технологий - своего рода оружия массового уничтожения прогресса - в одном гигантском могильнике). Массовый выброс закрывающих технологий на мировые рынки и их почти неизбежное внедрение вызовет резкое сжатие всей существующей индустрии, что приведет к катастрофическим последствиям для большинства развитых и развивающихся стран.
Выиграют от этого лишь страны, находящиеся либо на пост- (как США и, возможно, Великобритания), либо на доин-дустриальной ступени развития, - в них не произойдет массовых сокращений производства, и они получат дополнительные шансы за счет резкого ослабления индустрального мира.
Как ни странно, в числе выигравших окажется и вполне индустриальная Россия - и не только как владелец и основной продавец закрывающих технологий (это принесет не только деньги, но и колоссальный политический ресурс - представьте: мы будем решать, какую технологию и в каких объемах выпускать в мир, и, соответственно, в каких отраслях развитых стран и в каких объемах сворачивать производство), но и как страна, в которой в результате катастрофической реформы объемы производства упали ниже уровня минимального самообеспечения: в этих условиях кардинальный рост производительности во многом приведет не к перепроизводству, а всего лишь к импортозамешению на российском рынке.
Однако этот выигрыш будет, к сожалению, скорее всего краткосрочным: получив временные преимущества за счет разрушения стратегических конкурентов, пост- и доиндутри-альные страны столкнутся с катастрофическим падением спроса на свои услуги (первые лишатся поля приложения своих информационных технологий, вторые - туристов и потребителей сувенирной продукции).
Подводя промежуточный итог, отметим: все перечисленные и реально существующие угрозы связаны с развитием и распространением принципиально новых, информационных технологий, революционно преобразующих общественные отношения не только в рамках отдельных стран, но и в масштабах всего сообщества развитых стран и, шире, всего человечества в целом.
Однако переоценивать актуальность этих опасностей не стоит. Они либо сами по себе носят среднесрочный характер и не могут проявиться ранее, чем через пять лет (мы рассматриваем только горизонт 2005 года, интересный с точки зрения сроков вероятного существования России без кардинальных изменений в политике ее государства), что не позволяет использовать их для подтверждения тезиса о близости мирового финансового кризиса, либо осознаются обществами, которым они угрожают (в первую очередь США).
Действенность реакции этих обществ разумно проиллюстрировать не вошедшей в приведенный перечень, но, вероятно, важнейшей для современных США проблемой нарастающей внутренней дезинтеграции американского общества.
Сегодняшние США давно уже перестали быть плавильным котлом наций. Не только жесткие этнические, но и невероятно четкие социальные границы придают американскому обществу кастовость, объективно тормозящую его развитие.
При этом развитая система социальной помощи и пресловутая политкорректность создают мошное экономическое стимулирование иждивенчества и маргинализации. Недаром, по популярной поговорке, чтобы жить хорошо, в Америке надо быть не трудягой-миллардером, а беременной несовершенной негритянкой, а если при этом она еше окажется жертвой вьетнамской войны и лесбиянкой, то ее будущее практически обеспечено.
Все больше людей получает разнообразные пособия и живут на них, все меньше зарабатывает себе на жизнь и другим на эти пособия.
При этом этнические группы не только жестко локализуются территориально, как это было уже достаточно давно, но и интенсивно проникают в органы государственного управления, выступая как отдельные политические группы, не растворяющиеся в существующей политической системе и не интегрирующиеся в нее по-настоящему, а лишь использующие ее для достижения собственных долгосрочных целей.
Это представляет собой несомненную угрозу для целостности страны, так как в некоторых регионах США не только население, но даже работники сферы обслуживания в принципе не знают английского, говоря только по-испански. Испаноговорящее сообщество вместе с афроамериканцами являются наиболее серьезными и объективно наиболее опасными для целостности США политическими силами; их подпирает богатая и эффективная китайская диаспора, которая лишь из-за скрытности, являющейся частью национального характера, не смогла создать собственного политического лобби.
Великий философ-практик современных США, Линделл Ляоруш не просто осознал эту опасность, но и обнаружил один из способов, стихийно применяемых американским обществом для зашиты от этой опасности.
По существующим в сети Интернет пересказам его работ, он обнаружил и документально доказал существование в недрах разведывательно-аналитического сообщества США глубоко законспирированной тайной организации - так называемой Сети, обеспечивающей ввоз на территорию США до 40% импортируемых наркотиков.
Целью этой операции является отнюдь не вульгарное зарабатывание грязных денег, а стремление к поддержанию единства нации путем искусственного сдерживания прогресса ее наиболее угрожающих элементов - афроамериканского, латиноамериканского и китайского этносов. В силу социальных причин и особенностей национальных психологии основными потребителями ввозимых в страну наркотиков оказываются именно они.
В результате импорт наркотиков является неким аналогом оружия избирательного этнического воздействия, обеспечивающим замедление нарастания внутренней дифференциации и центробежных тенденций в развитии американского общества за счет торможения его недостаточно американских элементов.
Дополнительная функция наркотиков - социальная селекция, уничтожение в обществе в целом недостаточно добропорядочных элементов, недостаточно управляемых из-за недостаточной восприимчивости к официальной пропаганде (в том числе и в части порочности наркотиков)...
Все это можно было бы посчитать обыкновенным бредом увлекшегося интеллигента, если бы не американский суд, приговоривший Ляоруша к 4 годам тюрьмы - не за клевету, не за разжигание межнациональной розни и даже не за тривиальный подрыв деловой репутации, а всего лишь за разглашение государственной тайны!
Понятно, что такой приговор суда означает фактически признание истинности сделанных подсудимым заявлений.
И, соответственно, описанная им Сеть действительно работает. Ее эффективность и выигрыш времени, обеспеченный с ее участием (напоминающий больше выигрыш эпохи) видна из сопоставления количественных оценок разных специалистов различных лет:
- Советские ученые, в 80-е годы применявшие фактически утерянные ныне методы математического анализа и количественных оценок процессов общественного развития, оценивали в качестве критических для целостности американского общества выборы 2000-2004 годов. Принципиальная оправданность этих прогнозов доказывается очевидной маргинальностью, с точки зрения большой политики, двух из трех нынешних кандидатов в вице-президенты: один - ортодоксальный иудей, другая - женшина-афроамериканка.
Преждевременность прогнозов была вызвана отсутствием даже представлений о возможности стабилизирующей деятельности Сети. (Строго говоря, это объясняет ошибку, но ни в коем случае не оправдывает ее: выясняется, что прогнозисты не задали себе естественный вопрос о возможных реакциях общества и особенно государства на угрозу, неминуемо осознаваемую по крайней мере их наиболее прогрессивными элементами).
- Современные американские специалисты, учитывающие этот фактор, называют в качестве наиболее вероятного срока дезинтеграции США 2008-2015 годы.
- Современные российские аналитики, занимающиеся данной проблемой, - вероятно, излишне впечатленные нынешней мошью США - относят это событие примерно на 2025 год.
- Строго говоря, для нашей страны прогнозирование мировых процессов после 2005 года в современных условиях не имеет смысла. Ведь если России не удастся остановить неуклонное разрушение из-за физического износа основных фондов базовых и инфраструктурных отраслей, распад России к 2005 году либо уже случится, либо станет совершенно неизбежным.
Сколь бы мягок ни был этот распад, он создаст новый кровоточащий очаг нового мирового кризиса и надолго стабилизирует США возникновением значимой внешней опасности. В этом плане интересы России и США диаметрально противоположны: наш успех ставит под вопрос их существование, а наше поражение и гибель позволяют им выиграть время жизни еше почти целого поколения, за которое могут произойти принципиальные изменения, в корне меняющие всю систему господствующих тенденций и мотиваций.
Возможность просчитать вероятность развития по одному из этих двух путей с приемлемой точностью отсутствует практически полностью, так как вероятность ключевого события -распада России несколько (хотя пока совсем ненамного) превышает 50%, что позволяет считать описанные два варианта практически равновероятными.
Однако в любом случае следует признать, что перечисленные в данном разделе опасности носят стратегический и как минимум среднесрочный характер.
Между тем в современной литературе появляется все большее количество публикаций, говорящих об угрозе США именно краткосрочных факторов, которые вот-вот приведут к их разрушению или по крайней мере к глобальным финансовым катаклизмам.
ОТКУДА ИСХОДИТ УГРОЗА ДОЛЛАРУ?
Рассматривая описываемые краткосрочные угрозы США (а значит - доллару), следует прежде всего отбросить те из них, которые вызваны простой неграмотностью выдвигающих их авторов. Разговоры о том, что новые информационные технологии, в отличие от старых, не оказывают никакого влияния на повышение производительности труда в старой экономике (в то время как даже в отсталой России ЛУКОЙЛ принимает на вооружение концепцию интеллектуальной скважины), что тяжелое положение промышленности США свидетельствует о неизбежности и близости глубочайшего кризиса их национальной экономии (хотя промышленность играет в ней совершенно незначительную роль, и ее минимизация означает всего лишь высвобождение ресурсов для интеллектуального труда и общее повышение эффективности), что президентские выборы в США приведут к краху фондового рынка в связи с изменением политической ситуации (в этом случае, как и в предыдущем, авторы просто хаотически проецируют известные им российские реалии на принципиально иные условия США), - все эти разговоры (как и многие другие) следует раз и навсегда отбросить вследствие их очевидной неадекватности.
Точно так же следует отбросить разгромные прогнозы, также являющиеся следствием простой неадекватности, но уже не авторов, а переводчиков. Классическим примером такого рода служит потрясший Россию в июле 2000 года финансовый конец света, якобы объявленный А.Гринспеном то ли на 20 августа, то ли на конец ноября (в одних и тех же статьях некоторые авторы умудрялись со ссылкой на одно и то же высказывание назвать обе даты).
В мире эти прогнозы остались полностью неизвестными, и по очень простой причине: А.Гринспен - не Нострадамус, он этого не говорил, а шум вызвали несколько российских журналистов, переведших его слова, исходя из интересов не истины, но сенсации (а может быть, просто из своего уровня знания английского языка).
СХЛОПЫВАНИЕ СПЕКУЛЯТИВНОГО ФОНДОВОГО РЫНКА
Более серьезной и традиционной страшилкой, активно обсуждаемой в мировой и даже американской прессе, является перегретость фондового рынка США и вытекающая из нее неизбежность разрушительного прокола спекулятивного пузыря.
Однако такой подход, при всей своей формальной логичности, не учитывает целого ряда фундаментальных явлений.
Прежде всего, американский фондовый пузырь не столь уж и спекулятивен. Высокая изменчивость информационных технологий вкупе с переходом от рынка товара к рынку ожиданий резко ускоряет технологический прогресс: новый продукт можно придумать, произвести и продать, окупив затраты, уже за три месяца. (В ситуации фондовой торговли идеями срок сокращается буквально до нескольких дней, но эта практика еще недостаточно устойчива и массова, чтобы говорить о ней как о сложившемся феномене).
В результате трехмесячные инвестиции, считающиеся в индустриальных экономиках безусловно спекулятивными, в постиндустриальной, информатизированной экономике США могут оказываться в традиционных терминах безупречно производственными. Поэтому масштабы прокалываемого спекулятивного пузыря значительно меньше, чем кажется на первый взгляд.
Кроме того, этот пузырь уже был проколот - в апреле 2000 года. С высокой вероятностью можно предположить, что тогдашняя коррекция рынка была связана именно с ликвидацией спекулятивной части фондового пузыря, которая оказалась на удивление незначительной.
Вероятность же глубокого спада не после спекулятивной ударной возгонки рынка, а после его болезненной коррекции, как показывает практика развития фондовых рынков, весьма мала.
НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ПРИТОКА КАПИТАЛА
Без всякого преувеличения фундаментальной проблемой США является их зависимость от притока капитала, который покрывает колоссальный и уверенно нарастающий внешнеторговый дефицит (см. табл.).
Дефицит текущего платежного баланса США
Сегодня США привлекают капиталы со всего мира и инвестируют их в создание новых технологий и массовую разработку новых технологических принципов, обеспечивая за счет этого постоянное закрепление своего технологического и социального лидерства. При этом примитивные относительно этих видов деятельности и в конечном счете обслуживающие их производства товаров неуклонно выводятся за пределы США.
Здесь следует подчеркнуть именно относительность примитивности товарных производств - она относится к ним именно как к виду деятельности, влияющему на общественные отношения. Как вид деятельности производство товаров качественно проще производства услуг и тем более - новых технологических принципов, но ни в коем случае не касается технической сложности или простоты отдельных изделий.
В самом деле: бесспорно, что европейские и японские автомобили и тем более средства связи лучше американских. Бесспорно, что США так и не научились производить тонкие жидкокристаллические мониторы, освоенные японцами еше три года назад.
Однако с точки зрения не отдельных технологий, а уровня технологий в целом эти сверхсложные производства товаров отстают от генерируемых американской экономикой новых технологических принципов (прежде всего, в информационно-финансовой сфере) точно так же, как и текстильная промышленность Юго-Восточной Азии.
Даже самые развитые индустриальные страны по сравнению с единственной информационной державой напоминают ремесленника, который может достичь изумительного мастерства в производстве штучных изделий, но, несмотря на это, с точки зрения уровня технологий - мануфактурных против индустриальных - всегда будет отставать от конвейера по штамповке самых примитивных аналогов своих изделий. Более того: он всегда будет проигрывать этому конвейеру глобальную конкуренцию, хотя и сохранит за собой отдельные локальные рынки - например, предметов роскоши.
При сопоставлении технологий как феноменов общественного развития, а не просто натурального производства, необходимо понимать, что на общественные отношения влияет не результат технологии - произведенное изделие, а сама технология, то есть способ его изготовления, и в этом плане самые сложные производства товаров качественно отстают от разработки новых технологических принципов, особенно в сфере общественных отношений (то есть прежде всего в информационно-финансовой сфере).
Информационному обществу просто не нужно изготавливать товары - их проще покупать у других, экономя свои ресурсы (включая время) для более важных задач, точно так же, как современному горожанину уже не нужно самому уметь хорошо делать зажигалки или выращивать картошку, а проше купить эти простые веши, концентрируясь на более сложных видах деятельности. Таким образом, отрицательное сальдо торгового баланса, покрываемое постоянным притоком капитала, является не столько уязвимым местом, сколько залогом силы американской экономики. Конечно, внезапное прекращение притока капиталов по тем или иным причинам поставит под вопрос само ее существование.
Однако пока американское государство надежно обеспечивает этот приток, полностью осознавая его критическую важность для национального хозяйства.
Решаемая при этом органами государственного управления США локальная задача достаточно проста: обеспечить не процветание американской экономики как таковой, но всего лишь сохранение в ней устойчиво лучших условий для инвестиций, чем в остальном мире.
Принципиально эта цель достигается за счет так называемой стратегии управляемых кризисов, которые изматывают и обессиливают наиболее опасных потенциальных конкурентов США, не создавая тем не менее серьезных системных рисков для мировой экономики в целом. Фактически эта концепция предусматривает экспорт нестабильности, экспорт проблем, который обеспечивает приток капитала в США путем формирования у потенциальных инвесторов стойкого стереотипа: какие бы трудности ни наблюдались в США, в остальных потенциальных объектах инвестирования дела обстоят еще хуже.
Инструментом же достижения этой цели служат разработки новых технологических принципов в первую очередь именно в сфере управления обществом и взаимодействующими в рамках человечества обществами, то есть в области информационнофинансовых технологий, качественный рывок в развитии которых и получил название информационной революции.
УКРЕПЛЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ ВАЛЮТ
Слабость доллара кроется в первую очередь в его силе. Сила доллара состоит в том, что он является мировой резервной валютой.
В результате каждая страна, каждое предприятие и каждый человек, страхующиеся от валютного риска покупкой доллара, кредитуют американское государство, а в конечном счете - и общество.
При этом, призывая развивающиеся страны к предельно жесткой финансовой политике, сами США проводят не то что мягкую, а сверхмягкую финансовую политику. Российский экономист Б.Бахтерев указывает (Рынок ценных бумаг, 7 августа 2000 года): В последние годы (после мексиканского кризиса) темпы роста денежной массы увеличились и достигли уровня начала 80-х годов, периода высокой инфляции.
Темп роста денежной базы в 1998 г. составил 9%. По оценкам совета директоров ФРС, сеньораж составляет 11-15 млрд. долл. в год.
В этих условиях инфляция удерживается на низком уровне (менее 2,5% в год) в первую очередь благодаря постоянному сбрасыванию излишков долларовой денежной массы за пределы США. В результате они получают все преимущества мягкой финансовой политики, перекладывая ее издержки, в первую очередь инфляцию (через хаотическое передвижение спекулятивных капиталов, провоцирующее разрушительные кризисы), на плечи менее развитых стран - акцепторов долларовой массы.
Таким образом, импорт капитала в США дополняется экспортом ими инфляции и экономической нестабильности в целом.
Постоянная угроза, дамокловым мечом висящая над США в этих условиях, заключается в снижении привлекательности доллара как мировой валюты и началу его массового обмена на национальные валюты стран - держателей наиболее значимых сумм. В этом случае американская экономия начнет захлебываться в сотнях миллиардов евро- и чайна- долларов, которые она будет получать в подол, и долларовая масса, обслуживающая потребности всего мира, станет избыточной по сравнению с потребностями собственно США.
Результат - катастрофическое обесценение доллара и национальная катастрофа.
Опасность была слишком очевидной, чтобы не принимать превентивных мер, и в целом политика в этом направлении соответствовала описанному в предыдущем параграфе принципу нам не нужно процветание для Америки, нам нужно, чтобы она была наиболее привлекательной.
Несмотря на четкое понимание угрозы, в 90-е годы она из потенциальной становилась реальной по крайней мере дважды, а может быть, и четырежды, и всякий раз это было связано с угрозой возникновения привлекательной региональной валюты.
В самом деле: ни одна национальная экономика по своей моши и масштабам не является достаточной для того, чтобы даже успешное вытеснение из нее долларов создало бы какие-либо значимые проблемы для американской экономики. С другой стороны, ни одна отдельно взятая экономика и не сможет решить эту задачу, ибо доллары, обращающиеся за пределами США, обслуживают в первую очередь международные операции.
Возникновение региональных резервных валют несет доллару двоякую угрозу. С одной стороны, большее количество стран обеспечивает возникающей конструкции большую устойчивость (просто в результате эффекта масштаба).
С другой, больший масштаб экономик, охватываемых вытесняющей доллар валютой, означает и больший объем вытесняемых долларов.
Поэтому главная угроза доллару исходит именно от региональных, пусть даже региональных резервных валют.
Первая попытка создания региональной валюты была совершена в Европе в 1992 году. Однако первый блин оказался комом: европейский валютный союз был разрушен стремительной и эффективной спекулятивной атакой Дж.Сороса, который приобрел всемирную известность именно после удара по английскому фунту стерлингов, похоронившего в сентябре 1992 года первую единую валюту объединенной Европы - ЭКЮ.
Эффективность и своевременность удара вызвали сильнейшие подозрения в том, что, помимо личных спекулятивных, Сорос отстаивал и более фундаментальные интересы, выступив при торпедировании ЭКЮ в роле орудия американского государства по реализации его долгосрочных интересов. Однако бесспорно, что в своей атаке Сорос (хотя, возможно, и большими средствами, чем он в принципе мог располагать) использовал реально существовавшие слабости европейского валютного союза.
И в целом преподнесенный им урок прошел впрок.
Последующие годы европейцы потратили на расширение и углубление интеграции и в 1999 году перешли-таки на единую валюту - евро, создав реальные предпосылки значимого вытеснения доллара по следующим основным направлениям:
