d9e5a92d

Совзнак


Мужик производил продукты, не подпадавшие под продразверстку (в частности, овощи), да умудрялся правдами и неправдами утаивать часть подлежащих сдаче продуктов. Эти товары он хотел продавать;
значит, государственным заготовителям, городскому населению, солдатам многомиллионной армии нужны были деньги. Приходилось хоть часть заработной платы на государственных предприятиях платить деньгами, выдавать какое-то денежное содержание красноармейцам, которые, помимо казенных харчей, требовали денег на махорку, на водку, еще на что-то.
Карточное снабжение, дифференцированное по классовому признаку, производилось по искусственно низким твердым ценам, которые не имели ничего общего с ценами вольного рынка. Далее выяснилось, что эти цены и оплата пайка стали просто излишними, и во многих случаях продукты выдавались без оплаты. Заработная плата становилась все более безденежной, натуральной.

В 1920 г. была отменена оплата транспорта, жилья, коммунальных и почтово-телеграфных услуг.
Внешне все это было похоже на коммунизм по рецептам классиков: распределение по потребностям. На деле эти потребности определялись начальством и удовлетворялись в самой малой степени и самым убогим образом. Это была система массовой нищеты и неприкрытого принуждения.
Военный коммунизм зашел в тупик. Чем больше чиновников пыталось все планировать и распределять, тем меньше оставалось того, что можно было распределить. Государственные предприятия работали из рук вон плохо, значительная часть квалифицированных рабочих разошлась по деревням.

Продразверстка на корню подрезала всякие стимулы к труду и производству: все равно заберут. Безденежное хозяйство оказалось невозможным.
Военно-политическая обстановка тоже требовала изменения курса. Полномасштабная гражданская война завершилась к концу 1920 г. С другой стороны, крестьянские восстания, Кронштадтский мятеж в марте 1921 г., недовольство рабочих давали ясно понять Кремлю, что откладывать реформы опасно. Ответом большевиков стала новая экономическая политика, почти сразу названная нэпом; возрождение денег стало ее важнейшей составной частью.

Однако деньги были тяжело больны инфляцией. На нее обращали мало внимания в годы военного коммунизма, теперь она становилась невыносима.

Совзнак


После Октябрьской революции советской власти в центре потребовалось почти два года, чтобы перейти к эмиссии собственных бумажных денег. Эта затяжка объяснялась двумя главными причинами: идеологической и технической. Первая состояла в том, что в высших ярусах партийного руководства шли с неясным исходом дискуссии о безденежном хозяйстве.

Вторая в недостатке технических средств и специалистов для фабрикации новых денег.
Однако в реальной жизни ни государство, ни хозяйство не могли обойтись без денег, поэтому советская власть продолжала гнать в обращение старые дензнаки царского и Временного правительств. На территории РСФСР обращались «николаевки» (или «романовки») купюрами от 1 до 500 рублей и деньги Временного правительства двух видов «керенки» в относительно мелких купюрах 20 и 40 рублей и «думские деньги» в купюрах 250 и 1000 рублей [27, с. 191]. Безналичные расчеты сократились до совсем незначительных размеров.
До 1 января 1919 г. царским, Временным и советским правительствами было выпущено более 55 миллиардов рублей (по другим данным, около 61 миллиарда), причем 36 миллиардов или несколько больше эмитировала советская власть [27, с. 191]. Не все они фактически находились в обращении: часть осталась на территориях, занятых белыми и интервентами, часть была вывезена за пределы страны, уничтожена или припрятана. Тем не менее все эти деньги скопом обесценивались, а денежный голод, несмотря на рост эмиссии, оставался постоянной чертой экономики или того, что еще оставалось от экономики.

Как говорил Ленин в марте 1918 г., «у нас денежный голод, знаков не хватает, экспедиция (сохранившийся с царского времени тогдашний Гознак. А. А.) не может печатать сколько нужно».
Престиж и оценка царских и «временных» денег в известной степени различались. Народ больше склонялся к вере в восстановление тысячелетней монархии, чем в возвращение Керенского. Значительная часть «николаевок» была припрятана населением еще до октября 1917г. или вывезена эмигрантами.



Военные неудачи большевиков в 1918-1919 гг., казалось, увеличивали вероятность реставрации власти, которая могла бы признать царские деньги. По всем этим причинам «николаевки» расценивались на 10-15% дороже «керенок» и «думских денег», а в некоторых местах разница доходила до 40%. За пределами Советской России царские деньги тоже котировались более высоко.
Советская власть не слишком пыталась ограничить эмиссию. Была в ходу даже идея, что чем больше деньги обесценятся, тем скорее можно будет избавиться от этого «пережитка капитализма». Забавно читать, с каким безразличием относились большевики к эмиссии и инфляции. Декрет Совнаркома от 15 мая 1919 г. формально санкционировал эмиссию «в пределах действительной потребности хозяйства в денежных знаках» [57, с. 84].

Сколько надо, столько и напечатаем!
Тем не менее именно в это время был решен вопрос о выпуске собственных денег Советской России: в 1919 г. выпущены деньги номиналом от 1 до 1000 рублей, на которых, как в царское время, было напечатано «кредитный билет». В действительности ничего кредитного они не заключали, это были просто казначейские (государственные) бумажные деньги. Впрочем, почти одновременно родился расчетный знак чисто советские деньги времен военного коммунизма. В самом этом названии содержался намек, что это уже не совсем деньги, а какое-то временное, подсобное, чисто техническое средство обмена. В 1921 г. выпускались деньги, на которых было напечатано «обязательство РСФСР».

Все эти деньги скоро получили в народе прозвище совзнаки. Аббревиатуры входили в большую моду.
Эмиссия новых серий совзнаков продолжалась в 1920-м и 1921 гг., причем их номиналы росли и росли. В сентябре 1921г. Совет народных комиссаров (СНК) разрешил выпуск купюры в 10 миллионов рублей.

Все эти выпуски не заменяли старые деньги, а присоединялись к ним. Впрочем, к этому времени самый высокий номинал старых денег (1000 рублей) превратился в незначительную величину.
Счет денег с множеством нулей становился все более затруднительным. Надо ведь иметь в виду, что больше половины населения России было неграмотным. В 1922 г. была произведена деноминация совзнака с уменьшением всех денежных величин в 10 тысяч раз, по мнению Юровского не лучшая идея: люди еще больше путались в нулях [57, с. 88]. В 1923 г. прошла вторая деноминация с уменьшением денег еще в 100 раз, в результате один миллион старых (до первой деноминации) денег стал стоить один новый рубль, что было удобно для счета.

Эти меры ничего не изменили, по существу, в судьбе совзнака: он продолжал падать.
К 1921 г. вольные цены потеряли всякую связь с твердыми пайковыми ценами, если последние еще оставались в силе. Однако бесплатное снабжение давалось лишь части городского населения, и нормы его были крайне низкими. В особенно тяжелом положении оказались «буржуазные» слои, к которым относили не только предпринимателей, но чуть ли не всех тех, кто не занимался физическим трудом.

Для значительной массы городского населения вольный рынок оставался основным источником снабжения, а его цены определяли реальное жизнеобеспечение.
По данным Конъюнктурного института Наркомфина, в то время ведущего научного центра в области экономики, индекс вольных цен в Москве показывал в январе 1921 г. по сравнению с 1913 г. рост в 27 тысяч раз. Цены на продовольственные товары выросли в 34 тысячи раз, непродовольственные в 22 тысячи. Только в 1920 г. цены повысились более чем в 10 раз. Разброс роста цен отдельных товаров был весьма велик. Больше всего повысилась цена на соль в 143 тысячи раз, далее шли растительное масло (71 тысяча), сахар (65 тысяч), хлебопродукты (42 тысячи).

Особо большие размеры повышения цен на такие товары, как сахар и соль, объяснялись упадком производства, трудностями транспорта, государственной монополией, не оставлявшей ресурсов для вольного рынка. Из непродовольственных товаров больше всего подорожало мыло (рост цен в 50 тысяч раз), нитки (34 тысячи). Цены на товары, покупку которых можно было в этих крайних условиях отложить, выросли меньше: к примеру, посуда подорожала «только» в 12 тысяч раз [51, с. 30-32].
Сравнить эти цифры с денежными доходами москвичей невозможно за отсутствием хоть сколько-нибудь правдоподобных данных. В отношении многих категорий населения просто загадочно, на какие средства они жили и где они могли брать деньги. За всеми этими цифрами и фактами стоит мрак жизни людей в те годы.

Население Москвы уменьшилось по сравнению с довоенным примерно вдвое: люди умирали, эмигрировали, разъезжались по деревням и малым городам, где можно было хоть как-то кормиться от земли.
Рост цен сильно обгонял эмиссию денег. За три с половиной года (с начала 1918 г. до середины 1921 г.) масса денег увеличилась в 100 раз, а цены по общероссийскому индексу в 8000 раз. Столь огромный разрыв объяснялся крайней узостью рынка, малыми размерами предложения товаров. Эмиссия была главным источником доходов государства, но финансовая эффективность эмиссии, т.е. величина этих доходов, неуклонно сокращалась вследствие обесценения денег.

В первой половине 1921 г. государство получало от эмиссии в реальном выражении (по довоенным ценам) всего лишь 5,6 миллиона рублей в месяц сумму совершенно ничтожную.



Содержание раздела