Кризис и олигархи (США, 1907)
6
Кризис и олигархи (США, 1907)
Слово олигархия означает «власть немногих». Олигарх один из немногочисленной группы обладателей власти. Слова эти греческого происхождения.
Они получили новое рождение в нынешней России. Кажется, динамичный и разговорчивый Борис Немцов, ставший в 1997 г. первым вице-премьером, дал им жизнь, применив к группе руководителей больших банков и промышленных компаний, получивших в последние годы экономическую власть, а с нею и политическое влияние. Особо важный элемент этой власти контроль над ведущими средствами массовой информации. Пресса ухватилась за красивое словечко, и оно пошло гулять по экранам телевизоров и газетным страницам.
Стало привычным, что олигархи это такие люди, как Борис Березовский, Владимир Потанин, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский, Рем Вяхирев, Вагит Алекперов...
Я полагаю, Немцов вспомнил, что он когда-то в институте сдавал экзамены по политической экономии, а там было понятие финансовая олигархия, придуманное безвестным французским журналистом и возведенное в ранг научной категории Лениным, точнее его толкователями и продолжателями.
Почему бы современной России с ее доморощенным капитализмом не иметь свою финансовую олигархию
Ленин писал книгу «Империализм как высшая стадия капитализма» в 1915-1916 гг. в швейцарской эмиграции. Хотя главным предметом его внимания была Германия, он видел, что по масштабам власти и влияния магнатов капитала США не уступают Европе, а в чем-то ее превосходят. Центром финансового могущества был знаменитый финансовый Дом Морганов, достигший своего расцвета при Джоне Пирпонте Моргане Старшем (1837-1913).
Дом Морганов
Домом Морганов называли фирму «Дж. П. Морган энд компани». Это был инвестиционный банк, т.е. банковская фирма, главный бизнес которой состоял не в приеме вкладов, проведении расчетов и предоставлении ссуд (это бизнес коммерческих банков), а в эмиссии и размещении ценных бумаг, во владении и управлении пакетами ценных бумаг. Однако до 1930-х годов инвестиционные банки в полной мере занимались также и коммерческими банковскими операциями.
Это объединение всех главных банковских функций стало источником финансовой мощи Морганов [40]. По традиции инвестиционные банки были обычно не корпорациями (акционерными компаниями), а принимали юридическую форму партнерских фирм. Это в известной мере имеет место и теперь, чем инвестиционные банки подобны юридическим, аудиторским, консалтинговым фирмам.
Джон Пирпонт Морган Старший происходил из американской семьи с англосаксонскими корнями и унаследовал семейный банковский бизнес в США и Англии, а вместе с ним и изрядный капитал. В банковском деле он работал с юных лет, начав с низовых должностей, и приобрел большой опыт.
В 1870-1880-х годах Морган занимался более всего железными дорогами, одной из главных сфер деятельности тогдашних олигархов, чьи имена, такие, как Джон Рокфеллер, Корнелиус и Уильям Вандербильты, Эдвард Гарриман, Эндрю Карнеги, и теперь памятны многим. Для Дома Морганов речь шла не столько о финансировании нового железнодорожного строительства, сколько о длинной серии санаций, реорганизаций и слияний, в итоге которых железнодорожные компании оказывались под его контролем. Этот контроль давал большие, иногда решающие преимущества крупным промышленным компаниям, вырастающим при активном участии Морганов; они контролировали также крупные коммерческие банки в Нью-Йорке и других финансовых центрах.
Вокруг Дома Морганов вырастала империя.
Строительство империи завершилось созданием в 1900 г. Стального треста «Ю. С. стил корпорейшен», одного из самых крупных монополистических объединений начала века. Это была не просто очень крупная корпорация, но монополия в буквальном смысле, поскольку она поглотила практически всю металлургическую промышленность страны и была интегрирована по вертикали от добычи руды до сбыта готовой продукции вроде труб и рельсов.
В те же годы под эгидой Морганов было создано несколько других гигантских корпораций.
Пожалуй, власть финансовой олигархии и одного могущественного олигарха после этого уже никогда не была столь открытой и столь полной: появились антитрестовские законы, усилилась специализация банков, которые стали сложными бюрократическими структурами. Личность старого Моргана как нельзя больше соответствовала его державной роли в мире финансов. Авторы, писавшие о нем, не могут избежать слов вроде «имперский», «королевский», «диктаторский».
Во время кризиса 1907 г. правительство вопреки антитрестовской риторике президента Теодора Рузвельта (1858-1919) было вынуждено обратиться к Моргану и через него проводить спасение погибавших банков. При последующем расследовании «денежного треста», проводившемся комиссией Конгресса, председатель комиссии спрашивал бывшего министра финансов, который от имени президента вел переговоры с Морганом: «Мистер Морган был как бы генералом, который командовал всем делом» Чиновник отвечал: «Да, на него все смотрели как на лидера и распорядителя». «И банки действовали по его указаниям и согласно его инструкциям» «Насколько мне известно, дело обстояло так» [42, р. 342].
Льюис Кори, автор созданной с либеральных (антитрестовских) позиций биографии олигарха, красочно описывает Моргана тех дней: «Это был для Моргана момент высшей власти. Президент Рузвельт, бич «сверхбогатых преступников», через министра финансов признал финансовую диктатуру Моргана. Один за другим его соперники Рокфеллер, Гарриман, Шифф, Райан приходили к нему, предлагали свои ресурсы и просили указаний; за ними следовали президенты банков, железных дорог, промышленных трестов... Морган отдавал приказы в резкой и грубой форме.
Совещание собиралось за совещанием, обычно в библиотеке его особняка. Пока финансисты меньшего калибра обсуждали (антикризисные. А. А.) планы, Морган, сидя в соседней комнате со своей неизменной большой черной сигарой, в суровом молчании раскладывал пасьянс. Отчужденный, властный, величественный...
Когда участники совещания приходили к какому-то решению, Морган входил, выслушивал и обычно говорил только «да» или «нет». Иногда они вручали ему лист бумаги со своими предложениями, и Морган мог просто молча разорвать его... На более высоких совещаниях Морган сидел за столом вместе со всеми, молчал, слушал и начинал говорить только для того, чтобы предписать свою волю» [42, р. 343].
Морган был одним из крупнейших в истории собирателей предметов искусства и старины. Ко времени его смерти почти половину его богатства составляли эти коллекции. Особняк Морганов в Нью-Йорке теперь является музеем, а несколько больших американских музеев существенно пополнили свои собрания за счет его даров и пожертвований членов его семьи.
После смерти хозяина семейную фирму возглавил сын Джон Пирпонт-младший. В настоящее время имя Морганов носят несколько инвестиционных и коммерческих банков, работающих на всех континентах, но его потомки не занимают в них руководящих постов.
В 1990-1994 гг. я сотрудничал в качестве консультанта по советским и российским делам в инвестиционном банке «Морган, Стэнли энд компани», главные центры которого находятся в Нью-Йорке и Лондоне. Времена изменились: теперь это огромная бюрократическая организация с иерархией менеджеров всех рангов. Человека, сколько-нибудь подобного старому Моргану, там, пожалуй, и не может быть.
Паника 1907 года
Историки народного хозяйства отмечают, что с начала 1907 г. в разных концах мира отмечались признаки окончания экономического подъема и приближения кризиса. Трудно сказать, было это так или то были случайные и разрозненные явления: ведь рыночная экономика практически всегда содержит какие-то кризисные элементы, но лишь при определенных условиях они слагаются в серьезный мировой спад.
В США главным неблагоприятным симптомом было несколько волн падения акций весной и летом 1907 г. Как обычно, оптимисты уверяли, что происходит «выравнивание» курсов, что подъем вот-вот возобновится. Вместо этого осенью 1907 г. грянул финансовый кризис, который побил многие прежние рекорды и оставался самым острым вплоть до событий 1929 г.
Все началось с падения цен на медь и связанного с этим обесценения акций медного концерна «Юнайтед коппер». Это обрушило брокерские фирмы, перегруженные медными акциями, за чем последовало ухудшение позиций коммерческих банков, связанных с медным концерном и с этими брокерами. Далее покатилась лавина, едва не завалившая и банковскую систему, и биржу, и само государство.
В панике 1907 г. стали очевидными все основные составные части и проявления, в известной мере уже привычные по предшествующим кризисам, но вместе с тем предвещавшие Великую депрессию 1930-х годов.
Произошло обвальное падение курсов акций. Индекс Доу-Джонса, незадолго до этого ставший привычным мерилом деловой активности, упал с января до ноября 1907 г. по промышленным акциям на 40%, по железнодорожным на 33% . Паника на Нью-Йоркской фондовой бирже 24 октября (октябрь почему-то особенно плохой месяц для Америки: обвалы биржи были в октябре 1929-го и 1987гг.) превзошла все, что могли вспомнить самые старые биржевики.
