Денежный хаос в Советской России (1917-1924)
8
Денежный хаос в Советской России (1917-1924)
Это были годы Гражданской войны, интервенции, мятежей и восстаний. Миллионы людей гибли от военных действий, от репрессий советской и антисоветской власти, от голода и эпидемий. Народное хозяйство было отброшено по основным показателям на десятки лет назад.
Тем удивительнее, что в 1922-1924 гг. в несколько этапов удалось провести успешную денежную реформу, которая на некоторое время восстановила устойчивое денежное обращение.
Полезно сделать еще одно предварительное замечание. Несмотря на упадок экономики и финансов, мы имеем весьма подробную информацию (статистическую и иную) о положении дел в этот период. В органах управления хозяйством и в научных учреждениях работали главным образом специалисты старой школы, люди добросовестные и опытные.
Оценки экономического положения, дававшиеся лидерами начиная с Ленина, были откровенными и порой разоблачительными, шли открытые дискуссии по основным вопросам экономической и финансовой политики. Лишь в конце 1920-х годов стала формироваться та завеса лжи и лицемерия, которая в дальнейшем искажала и извращала все реальные представления о состоянии экономики и жизни народа.
Военный коммунизм
Военным коммунизмом принято называть социально-экономическую и политическую систему, действовавшую в РСФСР (напомним, что СССР возник в конце 1922 г.) примерно с середины 1918 г. и вплоть до весны 1921 г., ознаменовавшей начало перехода к новой экономической политике (нэпу). Фактически же весь период с ноября 1917-го по конец 1921 г. был временем военного коммунизма.
Первая мировая война подорвала хозяйство и финансы России сильнее, чем других воевавших стран. Ко времени Октябрьской революции масса денег в обращении примерно в 10 раз превышала показатель 1914 г., индекс розничных цен повысился в 13 раз [27, с. 168]. Экономическая разруха ухудшала снабжение городов продовольствием. Временное правительство, управлявшее страной с марта по ноябрь 1917г. (по новому стилю), впервые в истории России ввело рационирование (карточное распределение) хлеба и некоторых других продуктов для городского населения.
Оно выпустило собственные бумажные деньги, слившиеся с царскими деньгами в одну обесценивающуюся массу.
В рамках политики революционного насилия захват Государственного банка и национализация коммерческих банков были одними из первых мероприятий советской власти. Овладение Госбанком означало непосредственно, во-первых, переход в руки большевиков той части золотого запаса России, которая хранилась в Петрограде, во-вторых, контроль над эмиссией бумажных денег. Как известно, недостаток денег был серьезной проблемой консолидации власти в первые недели после переворота.
Госбанк и коммерческие банки были вскоре слиты в Народный банк, которому первоначально отводились важные функции в контроле над сохранявшимся частным сектором в промышленности. Были конфискованы все ценности, как материальные, так и бумажные, хранившиеся в банках. В частности, конфискации подлежало все, что хранилось в частных сейфах в помещениях банков.
Это было частью всеобъемлющей программы конфискации практически любых форм денежного капитала и сбережений. Все государственные займы царского и Временного правительств отменялись, за исключением некоторых облигаций мелкого номинала, которые использовались в качестве разменной монеты. Аннулирование внешних займов имело большие и сложные политические последствия, которые до сих пор не урегулированы полностью. Были аннулированы и все частные ценные бумаги: акции, облигации, закладные листы, страховые полисы.
Хотя вклады в банках формально не были конфискованы или аннулированы, на деле использовать эти деньги стало невозможно.
Единственной формой «сбережений», доступной населению, оказались бумажные деньги. Реальности большой инфляции не сразу стали очевидны народу, особенно крестьянству. Припрятывание денег, чаще всего царских выпусков, продолжалось в значительных размерах, хотя это теперь рассматривалось как контрреволюция и нередко жестоко каралось. С первых месяцев после революции местные органы власти стали облагать буржуазию денежной контрибуцией. В 1918 г. центральная власть объявила единовременный чрезвычайный налог (тоже, по существу, контрибуцию), который считался, по букве Маркса, экспроприацией экспроприаторов.
Экономическое значение этих жестоких и болезненных мер было ничтожно, и от них скоро отказались. В дальнейшем все бумажно-денежные сбережения были реально ликвидированы инфляцией.
До Первой мировой войны в обращении находилось золотой монеты почти на 500 миллионов рублей и высокопробной серебряной монеты более чем на 100 миллионов [27, с. 161]. Эта монета исчезла из обращения уже в первые месяцы войны и осела преимущественно в частных тайниках. На руках у населения находилось также некоторое количество иностранной валюты в банкнотах.
Декретами от 25 июля и 3 октября 1918г. владение драгоценными металлами и иностранной валютой было запрещено под угрозой жесточайших наказаний; эти ценности подлежали сдаче в учреждения Народного банка.
Едва ли возможно установить, какое количество драгоценных металлов было фактически изъято, какая доля их действительно попала к государству, а какая была разворована местными конфискаторами. Когда в 1922 г. эти драконовские меры были временно ослаблены, нарком финансов оценивал сумму оставшегося у населения золота в 200 миллионов рублей.
Практически полное уничтожение сбережений было лишь частью грандиозного эксперимента, осуществленного большевиками над страной. Система военного коммунизма в большой мере диктовалась необходимостью мобилизации всех сил и средств для Гражданской войны. Но это отнюдь не объясняет все патологические крайности и странности военного коммунизма.
Как справедливо писал еще в 1928 г. Л. Н. Юровский, чья книга о финансах первого советского десятилетия остается, мне думается, непревзойденной, российский военный коммунизм может быть понят и объяснен только с учетом двух особых факторов. Во-первых, эта система в принципе отвечала марксистским понятиям о способах перехода от капитализма к бесклассовому обществу. Во-вторых, некоторые ее стороны коренились в особенностях исторического развития России, в слабости капитализма, традициях абсолютной власти и местной «общинности» [57, с. 64].
Опять-таки взяв за основу мысли Юровского, главные элементы экономической системы военного коммунизма можно изложить следующим образом:
тотальное огосударствление средств производства в промышленности, на транспорте, в торговле и в других сферах, кроме подавляющей части сельского хозяйства и остатков ремесленного производства;
значительная степень огосударствления рабочей силы: фактическое прикрепление рабочих к предприятиям, трудовые мобилизации, труд-армии и т.д.;
производство подавляющей части промышленной продукции на государственных предприятиях и попытки с помощью разных рычагов подчинить государству сельскохозяйственное производство;
осуществление (во всяком случае по идее) централизованного планирования хозяйства, государственное централизованное распределение ресурсов путем их выделения предприятиям;
обеспечение населения на минимальном уровне предметами потребления без участия рынка, без взаимодействия спроса и предложения, через систему пайков и карточек [57, с. 6877].
В целом это была какая-то бюрократическая фантасмагория, в которой уже угадывались черты будущего Госплана, будущего Госснаба, бесчисленных наркоматов, а потом и министерств сталинской эпохи и последующих десятилетий. Например, зародышевый Госснаб 1919 г. распределял или, скорее, пытался в натуральной форме распределять на территории, остававшейся под властью московского правительства, 352 вида товарных ресурсов. В том же году число различных категорий снабжения населения, по инструкциям Нарком-прода, достигало трех десятков.
В 1919-1920 гг. дело явно шло к полной ликвидации денег как средства и способа хозяйственной деятельности. Все перечисленные функции государство могло выполнять без них. Партийные документы этих лет, статьи и выступления Ленина и других лидеров носят противоречивый характер.
С одной стороны, декларируется, что уничтожение денег соответствует принципам коммунизма. С другой стороны, как только авторы и ораторы спускаются с небес на грешную землю, они вынуждены признавать, что время для этого еще не настало. На съезде советов народного хозяйства в 1919г. нарком финансов шутит: «Финансам в социалистическом обществе существовать не положено, а потому прошу извинить и за существование финансов, и за мое выступление».
Бельмом в глазу для большевиков стала деревня, которая не вписывалась в государственное хозяйство и в насквозь бюрократизированную систему распределения. Правда, кое-где появлялись коммуны и колхозы, но они оставались островками в море единоличных хозяйств. Советская власть продразверсткой изымала у крестьян всю продукцию сверх физически необходимой части (а часто и эту часть).
Она пыталась дать мужику в порядке продуктообмена промышленные товары, но этих товаров катастрофически не хватало.
